Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Я кивнул и не смог сдержать улыбки. Элен мягко посмотрела на меня в ответ, и от этого взгляда мне стало хорошо, тепло и спокойно. Я сел напротив, принял непринужденную позу и был готов говорить о чем угодно, только бы она еще раз посмотрела на меня так.

— Хотите, будем завтракать сейчас тем, что есть? Или вы подождете?

— Я присоединюсь к вам, если вы будете завтракать, мисс Лайджест.

— Тогда я предлагаю выпить соку и пока никого не беспокоить, — в ее промелькнуло злорадство.

— Хотя, если говорить честно, я думала, что у вас с самого утра будет хороший аппетит, мистер Холмс — насколько я помню, за обедом вы почти ничего не ели.

— Да, довольно часто я не обедаю вообще.

— Нет аппетита? В чем причина?

— Ну, иногда появляется нечто более важное, чем еда.

— А может быть, вам не хватает естественных стимуляторов аппетита? Прогулок, например. Не тех, что вы предпринимаете, когда ходите по деревне и решаете свои дела, а настоящих без всякой видимой причины.

— Таких, как те, что вы делаете в парке по вечерам? — мое лицо выражало ангельскую невинность.

— Да, что-то в этом роде. Вчера, кстати, это было особенно приятно.

— Охотно верю. Вам хватило этого для аппетита или вы и сейчас собираетесь повторить свой маршрут? Еще так рано, а вы здесь…

Ее глаза блеснули из-под роскошных ресниц, и я решил, что в игре, которую она затеяла, мне все же не стоит слишком рисковать и самому вынимать кирпичи из фундамента наших с ней отношений.

— Вы спрашиваете меня, что я делаю так рано в своем холле, мистер Холмс? — спросила она.

— А сами вы что здесь делаете, позвольте узнать?

— Я спустился пожелать вам доброго утра, вот и все, — ответил я, улыбаясь.

— В такой час?

— Да, и я не ошибся, ведь правда?

— В чем?

— Вы уже здесь…

— Вас не подвело ваше профессиональное чутье, мистер Холмс, — заметила Элен, едва сдерживая улыбку.

— В этом случае я меньше всего полагался на него.

Она спокойно встретила мой взгляд, когда я прямо посмотрел на нее после этих слов.

— Что и говорить, вам неплохо удается желать мне и доброго утра, и доброй ночи тоже, — сказала она, испытующе глядя на меня.

Я оставил этот намек без ответа, продолжая с улыбкой смотреть на нее. Элен, несомненно, тоже оценила забавную сторону происходящего — в ее глазах заиграли азартные искры.

— Я сейчас принесу сок, — сказала она и удалилась в кухню, но я заметил, что она широко улыбается и именно поэтому поспешила отвернуться.

Через несколько минут мы пили сок. Я, подыгрывая Элен, предложил прогулку для аппетита, и она, подыгрывая мне, сразу согласилась.

…Она увела меня в какое-то неизвестное мне прежде место за парком, заросшее пышным высоким кустарником и ветвистыми деревьями, которые были настолько густыми, что солнечный свет opnahp`kq до низу лишь тонкими случайными лучами. Это можно было бы назвать совершенно дикой рощей, если бы не слишком отчетливые тропинки, которые, похоже, специально обрабатывались. Здесь было тихо и прохладно. Тенистые дорожки, трава и цветы были покрыты свежей росой, которая почти не испарялась. Элен уверенно вела меня по лабиринтам естественных аллей и беспрестанно говорила то о том, как нужно разбивать сады и парки, чтобы они были удобными и красивыми, то об особенностях нашего климата, позволяющего легко выращивать некоторые редкие растения. Вскоре она перешла на рассуждения о природе вообще и в нескольких пространных монологах выказала широкую осведомленность в ботанике, зоологии и растениеводстве. Я не был слишком удивлен — она была способна во всем, что касалось жизни и красоты, но я невольно радовался, как радовался всякий раз, когда находил все новые связующие нас нити.

— …о да, мисс Лайджест, мне в университете отводили даже отдельный день на занятия в химической лаборатории, потому что общих практикумов мне катастрофически не хватало.

— Расскажите об этом, — оживилась Элен. Из-за необычности нашей прогулки она была без шляпы и перчаток, и только заворачивалась в шаль, держась за мой локоть.

— Вам это будет интересно?

— Вы же знаете, что да. Я всегда слушаю ваши рассказы с глубоким вниманием.

— Что ж, хорошо, но тут, собственно, мало что рассказывать.

— И все же.

— Я страстно увлекался химией. Я и сейчас ею увлекаюсь, но тогда у меня было больше времени. Я имел отдельную программу…

— …запирались по ночам в лаборатории, — продолжила Элен с улыбкой.

— И это тоже. Вообще, я не любил принимать на веру то, что утверждалось лекторами, и все проверял собственноручно. Теперь, правда, во мне оседает мудрость, и я, наконец, дошел до того, чтобы опираться на чужой опыт.

— А теперь как вы используете свои знания?

— Для личного удовольствия: ставлю опыты дома и совершенствуюсь, а также порядком мучаю Уотсона запахом испарений.

Элен рассмеялась:

— Сомневаюсь, что последнее доставляет вам удовольствие.

— Почему же, — улыбнулся я, — даже очень доставляет. Вы не представляете, как приятно иногда подискутировать с Уотсоном о пользе химических опытов в домашних условиях.

— Это уже удовольствие иного рода — вы упиваетесь своим умением спорить.

— Возможно, но ничего не могу с собой поделать.

— Скорее не хотите.