Я слежу за тобой

Стоит чудесный летний день. Мы с Джейкобом идем домой, и легкий ветерок щекочет мне руки. Сегодня был его последний день во втором классе начальной школы, где он проучился с октября, когда мы покинули северный Торонто, перебравшись в двухкомнатную квартиру в районе Блур-Вест-Вилладж. Всего в пяти минутах ходьбы от нас расположен утопающий в зелени неимоверной красоты Хай-парк, а наше окружение доброжелательное и разнообразное. Здесь мне нравится гораздо больше, чем на окраине.

– Мамочка, можешь понести мой рюкзак? Он такой тяжелый, – Джейкоб смотрит на меня своими большими голубыми глазами, трепеща длинными ресницами. Так он пытается очаровать меня и уговорить сделать за него то, что он спокойно может сам.

– Хорошо, что ты такой сильный, – говорю я. – Достаточно сильный, чтобы нести его самостоятельно.

Сын стонет и подтягивает рюкзак на плечах.

– Папа отвезет меня сегодня в парк аттракционов «Канадас вандерлэнд»?

Я улыбаюсь.

– Да. Как только вернется домой со встречи.

Я имею в виду встречу анонимных игроманов. И мы не скрываем этого от Джейкоба. Важно, чтобы он понял: бывает, что люди совершают ошибки, но если мы их признаем, открыто говорим о них и стараемся исправиться, то можно заслужить прощение.

Мне потребовалось много времени, чтобы снова начать доверять Дэниелу. После того, как йоркская полиция заключила Алексис под стражу, Дэниел начал сотрудничать с ванкуверской полицией, чтобы вывести на чистую воду Чарли с его подпольной сетью азартных игр в клубе «Каньон». Благодаря Дэниелу, Чарли уже не состоит ни в одном клубе, а ожидает суда по обвинению в вымогательстве, отмывании денег и уклонении от уплаты налогов. Дэниелу за участие в игорной сети никаких обвинений не предъявили. Юридически он остался чист, но во многих других отношениях это его участие имело для него плохие последствия, особенно оно сказалось на нашем браке.

После происшествия у оврага Тара позволила нам с Джейкобом пожить у нее до тех пор, пока не соберем вещи, поскольку мне ни за что не хотелось снова возвращаться в наш арендованный дом ужасов. Прежде чем отправиться лечиться от игромании, Дэниел сознался во всем, что совершил, в своей зависимости от азартных игр, которая довела нас до финансового краха, и в том, что скрывал все это от меня, потому что не хотел потерять меня, нас – свою семью. Он солгал о причине переезда в Торонто. Его не приглашали ни на какую работу. Работы у него вообще не было. Свои дни он проводил в поисках, стараясь найти легальный заработок, чтобы содержать нас. Ведь продать дом в Клифсайде было нельзя. Дэниел подарил его Чарли Лэнгу, чтобы выпутаться из долгов и вырваться из порочного круга азартных игр. Мы жили исключительно в кредит.

Дэниел столько времени прятал от меня свое порочное пристрастие, а я от него – свое. Все время, что в Блоссом-Корт с нами творились странные вещи, он не знал, кто нас терроризирует: Холли или Чарли. Он был в ужасе оттого, что Чарли не сдержал слово и не дал ему выйти из опасной сети, в которую Дэниел попался, словно в капкан.

Он тоже получал сообщения с угрозами, но на секретный телефон, о котором я не знала. Холли нашла этот секретный телефон у него в бунгало и пошла на то, чтобы пожертвовать своим телом, всем своим существом ради того, чтобы помочь ему выбраться из долгов. Дэниел тоже втайне пытался связаться с Холли, но, конечно, все это время мы оба общались не с ней, а с Алексис.

Джейкоб бежит по жизни вприпрыжку. Больше никакого пальца во рту, никакого тяжкого гнета печали. Но все же он еще горюет из-за смерти Холли, так же как и я. Нам пришлось объяснить ему, что Эмили была сводной сестрой Холли и оказалась очень-очень плохой женщиной, совершившей по отношению к Холли жуткую вещь, нечто такое, что убило ее. Он ни разу не спросил, какую именно, и, к счастью, нам не пришлось рассказывать ему, что это к тому же произошло во дворе нашего дома в Ванкувере.

На следующий день после того, как Алексис попыталась убить нас с Дэниелом, ванкуверская полиция обнаружила тело Холли, зарытое в чаще за нашим домом на Клифсайд-роуд. Это было как раз то самое место, откуда я фотографировала, направив объектив на окно спальни Холли Монро. Холли лежала с порванным ожерельем со знаком «инь» на груди.

Всякий раз, когда я думаю о последних минутах ее жизни, я ощущаю вину. Все, чего хотела Холли, это иметь семью, которая любила и принимала бы ее такой, какая она была. Она пыталась спасти меня в то время, как я даже не подозревала о том, что нуждаюсь в спасении. А когда я была ей нужнее всего, меня не оказалось рядом.

Меня утешает только то, что сейчас Холли покоится рядом со своей матерью, которую ей не суждено было узнать, но которой ей всегда очень не хватало.