Я слежу за тобой

– Вряд ли ей будет интересно. – Мэтью едва слышит собственный голос сквозь непрекращающийся плач.

Жена смеется.

– Ну ладно. Немного талька, а потом крем, чтобы не было опрелостей. Только здесь, везде не надо.

И – о чудо! Дочь наконец замолкает и, ухватившись за безымянный палец Салли, смотрит вбок, словно пытается найти маму. Мэтью наблюдает. Ждет. Трогательная, умиротворенная мордашка… Он и не знал, что бывает такая всепоглощающая нежность. Его переполняет любовь к жене и дочери. Глядя на них, Мэтью невольно думает о работе. О прошлом. О девушке, у которой похитили ребенка. Об Элле. О пропавшей Анне. О ее родителях в Корнуолле. И видит все это совершенно другими глазами.

– Мэтью, ты в порядке?

– Да, да, конечно.

Он помогает Салли поднять малышку и положить ее обратно в кроватку.

– Станет легче, Мэтт.

– Правда?

– Ага. Лет через двадцать.

Оба смеются.

– Теперь она немного поспит. – Салли осторожно опускается на кровать. – Включи пока телевизор. Узнай, как там дела.

– Не нужно, я посмотрю в телефоне.

Мэтью вкратце рассказал жене о случившемся в Испании, но меньше всего хотел бы обсуждать подробности в палате с новорожденной дочерью.

– Все медсестры об этом говорят.

– Правда?

– Ага. Я им не рассказывала – ну кем ты работаешь. И что ты как бы в курсе расследования. Включай, включай свои новости. Я серьезно.

Мэтью берет в ногах кровати пульт и включает сначала Би-би-си, а затем «Скай». Мелани прислала сообщение: переговорщики на месте. От Кэти, которая сейчас с Баллардами, она слышала, что личность стрелявшего установлена, однако пока не разглашается. Якобы у него заложница. Якобы это Анна. Опять же, официального подтверждения пока нет. Впрочем, свидетели налево и направо раздают интервью, и пресс-служба полиции не в состоянии ничего сделать.

– Похоже, ситуация вышла из-под контроля.

– Да уж… Не хотел бы я оказаться на разборе полетов после такого.

– Помнишь, ты задумывался о психологическом образовании? Чтобы можно было пойти в переговорщики?

Мэтью едва заметно улыбается. Первое время после ухода из полиции он ужасно жалел и все думал, как бы вернуться. Возможно, в другом качестве. Даже прошел краткий курс ведения переговоров. Жутко интересно. Но все уперлось в деньги. Какая учеба, когда ты только что открыл собственное дело?

– Все изменилось с появлением террористов-смертников.

– В каком смысле?

Салли поглядывает на кроватку. Пока спит.

– Когда-то золотым правилом переговорщика считалось любой ценой не допустить применения оружия. Это редко проходит по плану. И всегда чревато жертвами.

– А теперь?

– Со смертником договариваться не о чем. Надо как можно быстрее его обезвредить. Совершенно иной подход.

– Разве сейчас в Испании не классический случай? Ну Карл ведь обычный преступник, не террорист…

– Да, разумеется. В ход пойдут испытанные приемы.

– А как вообще это происходит? Что они делают? – Салли смотрит на экран телевизора.

Мэтью рассказывает, чему их учили на курсах. Переговорщики попробуют дозвониться до него по городскому телефону. Назначат главного – он будет общаться с Карлом. Постараются установить контакт.

– Главное – успокоить его. У парня оружие, и он уже продемонстрировал, что готов в любой момент спустить курок. Анну лучше лишний раз не упоминать.

– Почему?

– Нужно создать у преступника ощущение, что весь ажиотаж – вокруг него. Пробудить в нем доверие. Если постоянно говорить о заложнике, он окончательно выйдет из себя. Хотя в данном случае они могут потребовать доказательства того, что Анна жива. Учитывая, что были выстрелы.

– Я все равно не понимаю. Карл целый год удерживал ее в заложницах, и она ни разу не попыталась сбежать? Странно. Он вроде работает на стройке? Неужели нельзя было выбраться, пока он на работе?

Мэтью не хочет озвучивать то, что думает на самом деле. Не здесь и не сейчас. Может, Карл ее связывал. Угрожал ей. Да что угодно. Жестокое обращение способно очень быстро искалечить психику жертвы.

– Не исключен стокгольмский синдром. Когда жертва испытывает необъяснимую симпатию к своему мучителю.

Мэтью внимательно смотрит на жену.

– Я о таком читала, Мэтт, и все равно не понимаю. Я бы точно попыталась сбежать. Сто процентов.

– Ну всё, хватит. – Мэтью выключает телевизор. Новости подождут. Семья отдельно – работа отдельно. – Я пойду к автоматам; взять тебе что-нибудь?

– Капучино. Ах да, и шоколадку. Ужасную, сладкую-пресладкую молочную шоколадку. Большую, – улыбается жена.

Мэтью стыдно. Автоматы – всего лишь предлог, чтобы позвонить Элле и Мел.

– И не разговаривай слишком долго. Хочется горячего кофе, – добавляет Салли.

– Раскусила!