Я служил в десанте

Три ночи мы добирались до станицы Пятиизбянки, где, по сведениям Фроси, не было немцев. Мне было трудно идти, я снова падал, но Павел и Жора взяли на себя мою амуницию и помогали мне. Я был не один ослабевший: еще двух вели под руки, подбадривали словом. Когда у нас сил идти дальше не хватало, все останавливались и ждали, пока мы не сможем встать на ноги. Мне никогда не забыть, как в темноте я почувствовал, что кто-то вкладывает мне в рот что-то твердое и сладкое. Я понял: сахар! Небольшой кусочек сахара. Но как он был мне тогда дорог! Не думаю, что он помог мне, но тогда я заплакал.

Мы уже входили в Пятиизбянку, когда услыхали гул многих моторов и вынуждены были залечь. В станицу входили немцы. В полной темноте проехало несколько штабных машин. Мы уже были готовы выйти к Дону, но появились крытые грузовики с пехотой. Мы снова залегли. Через закрытые картоном фары грузовиков пробивались узкие полоски света, едва освещая дорогу. Где-то «пропели» катюши, и довольно близко от нас, у машин с пехотой, стали рваться снаряды. Осколки долетали и до нас. Было бы обидно, пройдя больше двухсот километров по вражеской территории, погибнуть здесь от своих снарядов, но мы почему-то надеялись, что наши нас не заденут. Когда, наконец, обстрел кончился и все успокоилось, мы поднялись и быстро, насколько хватало сил, побежали туда, где, по описаниям Фроси, можно было выйти к Дону.

Светало. Вот он – широкий овраг с пологими краями. По его днищу меня почти потащили вперед, По пути попадались огороды. Кое-кто стал искать на них съестное, но Кирмас торопил: «Скорей! Скорей!» И вдруг скомандовал: «Стой!» В этой команде не было необходимости, все и так залегли.

На нашем пути оказался мост, перекинутый через овраг. По мосту не торопясь ходил немец. Даже я видел его силуэт на фоне неба. Павел прижал мою голову к земле.

Кто-то пополз снимать часового (потом я узнал, что это были Семен Кошарный и Балаян). Все напряженно ждали. Наконец Павел сказал:

– Молодцы ребята! – ухватив меня за рукав, потащил к реке.

– Не плескать! Входить в воду тихо! – распоряжался он вполголоса и, торопясь, надевал на меня какой-то пояс.

– Что это? – прошептал я.

– Пустые фляги. Тебе без них не доплыть, – сказал Павел. – Теперь можешь входить.

– Балаян! А ты чего стоишь? – спросил кто-то.

– Я не умею плавать…

– Как?

– Боюсь…

– Не бойся. Поможем!

Кто-то схватил Балаяна за руки и хотел втащить его в воду. Балаян отбивался. Никакими силами не удалось заставить его идти в воду. Нельзя было терять ни минуты. Кто-то сказал:

– Жди здесь, в тростнике. Ночью пришлем за тобой лодку.

Пустые алюминиевые фляги держали меня на воде, как плавательные пузыри. Я слышал, что рядом плывут ребята. Между тем небо быстро светлело, и я уже видел плывущих. Когда мы были на середине реки, с высокого берега Пятиизбянки заработал пулемет. Вокруг нас стали вспыхивать фонтанчики пуль. Кто-то вскрикнул от боли. Потом еще и еще… Люди тонули. Количество плывущих уменьшалось. Я из последних сил стал загребать руками, но сил было мало.

– Жив? – спросил меня Кирмас.

– Жив… – ответил я, задыхаясь.

– Не старайся бороться с течением, – услыхал я Кирмаса и перестал работать руками.

Меня относило течением на юг.

Вдруг Кирмас выругался и замолк. Я с тревогой прислушивался: плывет или нет?

– Павлушка! Павел! – позвал я. В ответ тишина.

Во мне все оборвалось. Силы оставили меня. Вероятно, я пошел бы на дно, но фляги держали меня на воде, а течение куда-то несло. Пулеметные очереди прекратились так же внезапно, как начались. Я уже смутно различал пологий левый берег и сорванный мостик, от которого осталось только несколько свай. Сделав усилие, я доплыл до ближайшей сваи и обхватил ее. До берега оставалось несколько метров, но сил преодолеть эти несколько метров уже не было. Так я держался за сваю довольно долго и только потом с трудом добрался до берега. Меня обдало холодным ветром. Мне стало жутко – на пустом берегу я был один. Дрожа от холода, на всякий случай я проквакал лягушкой. Это был условный знак (мы умели это делать довольно искусно). И, к своему удивлению, услышал далекий ответ. Повторил кваканье – снова ответ. Я с надеждой стал вглядываться в туман, надеясь увидеть доплывшего человека. Скоро человек появился. Он сильно хромал. Я побежал навстречу ему, но, сделав несколько шагов, обессилив, упал на холодный песок. Между тем человек, хромая, подходил все ближе и ближе. Я смотрел и не мог поверить своим глазам: Это был Павел Кирмас!

– Павлушка! А я считал, что ты утонул! – прошептал я, когда он подошел ко мне.

– Опустился на дно, чтобы снять сапоги и оружие. Иначе не выплыл бы. Пуля задела ногу.

– Опасно?

– Не знаю.

– Павлушка! Как я рад, что ты жив!

– Нам надо раздеться, иначе простудимся.

Мы разделись догола и помогли друг другу выкрутить одежду.

– Что теперь будем делать? – спросил я.

– Спрячемся вон в тех кустиках и будем наблюдать, кто здесь: наши или немцы. А дальше будем действовать по обстановке… У меня граната…

– А у меня в пистолете два патрона.