«Я слышал, ты красишь дома». Исповедь киллера мафии «Ирландца»

Дома он тоже занимался боксом. Если ему казалось, что я в чем-то виноват, он без слов швырял мне боксерские перчатки, но с одним условием – я не мог отвечать на его удары. Отец был лицом неприкосновенным. Ему же дозволялось все – и хуки, и удары в челюсть, одним словом, все. Мне только и оставалось, что уворачиваться от его ударов, пытаться блокировать их. О том, чтобы нанести ответный удар, и думать было нечего – я тут же оказался бы на полу. Только мне и никому больше из нашей семьи он не кидал в наказание за провинность боксерские перчатки. Наш Томас-младший (его назвали в честь отца) никогда не удостаивался такой чести, что бы ни натворил.

C другой стороны, Том особенно и не проказничал. Как, впрочем, и я. Но у меня всегда были бунтарские замашки. Когда я ходил в школу Девы Марии, я был тогда в седьмом классе, то как-то раз положил на радиатор отопления прихваченный с собой из дому лимбурский сыр. Нагреваясь, сыр таял, распространяя весьма характерный запах. Учителя сообщили об этом моему отцу, работавшему в этой же школе дворником. Он нашел сыр, к тому же меня вновь заложил один из учеников. Ну, мой старик пообещал разобраться со мной дома.

Придя домой, я стал дожидаться отца. Когда он пришел, я уже знал, что он бросит мне боксерские перчатки. Первым его вопросом был: «Ну, как ты предпочтешь? Сначала поешь, а потом выволочка? Или наоборот?» – «Сначала поем», – ответил я, понимая, что после выволочки мне будет уже не до еды. Так и вышло.

Я всегда заикался, да и сейчас заикаюсь, в свои 83 года. Если ты заика, у тебя куда больше конфликтов со сверстниками и, разумеется, драк. Те, кто не знал меня, всегда меня передразнивали, но тут же за это и расплачивались.

Но мы тогда дрались не только по поводу, но и без – просто забавы ради. По пятницам устраивали боксерские поединки. Но били с опаской, не перебарщивая. Собственно, и в настоящем боксе всегда так – хочешь научиться боксировать, рассчитывай и на синяки и шишки. Я подумывал, не податься ли мне в боксеры, но я-то хорошо понимал, что из меня Джо Луиса[13] не получится, а если не суждено стать чемпионом, на кой дьявол вообще связываться с боксом. Теперь дети гоняют в футбол, есть даже детская футбольная лига. А нам тогда приходилось самим развлекать себя, по-видимому, кроме футбола, у нас никаких развлечений и не было. Тем лучше для нас – приходилось рассчитывать только на себя, и когда стране потребовались солдаты, они из нас получились. Психологически мы были закалены.

Я окончил 8 классов школы Девы Марии, той самой, где, как я уже говорил, мой родитель перебивался дворником и где мне поэтому приходилось держать ушки на макушке. После этой школы последовала другая, где жилось куда вольготнее. В школе «Дерби хай скул» я попал в 9-й класс. Но надолго там не задержался. Однажды на утренней линейке мы хором пели «Дорогу на Мандалай», а наш директор подпевал и дирижировал. И надо сказать, выламывался как самый настоящий эстрадный кривляка. Ну, я и решил спародировать его. Поскольку я был самым высоким, это было нетрудно заметить.

По окончании линейки он вызвал меня к себе в кабинет. Войдя, я тут же уселся на стул перед ним. Директор был довольно высоким, хотя и весил явно меньше меня. Зайдя мне за спину, он отвесил мне крепенький подзатыльник. Это вышло у него ничуть не хуже, чем у моего отца. «Ах ты, жирный хер!» – вырвалось у меня. Я вскочил и въехал ему кулаком в челюсть. Разумеется, меня тут же выперли из этой школы.

Что ждет меня дома, я знал и понимал. У меня хватило времени на раздумья по этому поводу, но больше всего меня поразило то, что я, мальчишка, одним ударом сломал челюсть взрослому мужику.

Отец, кипя от возмущения, с размаху швырнул мне боксерские перчатки. Я успел поймать их, но тут же швырнул их ему.

– Знаешь что, – сказал тогда ему я. – Пора это все кончать.

Мне уже шел семнадцатый год.

– Я ведь тебе ответить не могу, – добавил я. – Ты мой отец. Но лучше найди-ка себе другого мальчика для битья».

Глава 4. Университет «Маленький Египет»

«А потом я отправился на карнавал. Начало весны в Филадельфии всегда отмечалось прибытием в город карнавальной группы «Риджент». Прибывшие разбивали палатки на 72-й улице ближе к Айлэнд-авеню. В те времена это был пустырь – поля и поля, поросшие травой. С тех пор как индейцы ушли оттуда, ничего не изменилось. А сейчас там вплотную друг к другу здания представительств автомобильных фирм.