6) В двух-трех случаях, где возникает память «еврейской крови» — очень очень просил бы Вас уточнить адрес, куда обращен этот исторический упрек (в смысле опять же «отдельного бланка»). Вот примерно все, что покамест хотелось сказать Вам. С интересом жду следующих листов верстки (рукописи я уже не буду читать — она в движении).
Желаю Вам доброго здоровья и сил для успешного труда и вообще для жизни и счастья.
P.S. На полях верстки есть и другие, более мелкие и совсем мелкие мои замечания, которые Вы, м.б., захотите учесть, — все это покажет Вам Б.Г.Закс
[875].Впервые (с купюрами) — Встречи с прошлым. Вып.4. М., 1982. С.313–315. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2218. Л.2–4.
Карловы Вары, 14 IX 1961
Дорогой Илья Григорьевич, посылаю Вам вырезку из Daily Worker’a
[876]с очень хорошей статьей о Вас Джэка Линдсея [877], м.б., Вы еще не читали.Вы знаете, наверное, о моем большом горе. 1-го ноября умер мой Яков Самсонович
[878], с которым мы прожили счастливо и дружно 43 года, а 30 июля ушла моя сестра [879], самое близкое и дорогое, что было на свете. Та самая, для которой вы когда-то привезли зонд из Jalpetriere и московские врачи не хотели его использовать, а потом он пригодился и служил 6 лет поддержанием ее жизни. Она выздоровела тогда и жила с нами, но все время тяжело болея, и я всю жизнь переживала ее потерю и все-таки удар оказался сильнее меня. Сейчас слепну, левый глаз уже почти не видит. О Вас думала все эти дни с горячей благодарностью, т. к. Вы были единственным среди всех писателей, кто тогда отозвался на мою просьбу.От Лизы
[880]получила письмо, где она пишет, что побывала у Вас. Берегите себя, Вы всем нам (советскому народу) очень нужны, и не обращайте внимания на уколы разных мелких людишек. Книга Ваша великолепна [881](я успела прочесть только первую часть), это самое зрелое и самое человечное, что Вы написали после Хулио Хуренито.Если захотите сделать доброе дело, пришлите мне Вашу книгу
[882]по московскому адресу, ведь она будет распродана до моего возвращения и я уже не смогу ее достать. Обещаю вам послать любую из моих, если только Вы меня читаете.Горячий, сердечный привет Вам и пожелание доброго здоровья.
Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2365. Л.2–3.
<Ленинград,> 21/IX <19>61
Дорогой,
В понедельник принесли девятый «Новый мир», и я прочла твои записки за один вечер, но перечитаю еще. Хорошо. Менее отрывочно, чем первые две части. И мне показалось, что эти страницы более обдуманы и менее драматичны. Берлин 23-го года, как ясно вижу его и людей, которые мечутся в нем. Очень важно, что ты написал об Андрее Белом
[883]. Наши недостойно отреклись от него, как от Хлебникова [884], но они раскаются. В 22-23-м мы изучали Белого «Как сделан Серебряный голубь» — так назывался один реферат, прочитанный в Вольфиле [885]. Потом ты прислал мне «Хулио Хуренито» и Иванов-Разумник [886]упросил меня прочесть доклад об Эренбурге и Хуренито. Я сказала: могу только пересказать роман подробно. Он согласился и я пересказала. Было много народу, Сологуб [887], Замятин [888], Зоргенфрей [889], серапионы, какие-то критики. Комната была освещена плохо, кухонной керосиновой лампочкой у меня и коптилкой на столе президиума. Пошли споры. У меня заболели глаза, и я больше не могла читать отрывки из книги (шрифт был неясный, бумага желтая, краска плохая). На другой день я показалась глазнику, и он мне велел носить очки для занятий. Так я начала носить очки.Ты меня извини, но воспоминания заразительны. Кстати, сейчас в Литературной <газете> помещены стихи Евтушенко «Бабий яр»
[890]. Я люблю этого автора, но боюсь, что у нас образуется секция «жидовствующих». Что же, пусть.О Тувиме ты очень очень правильно вспомнил. У него тогда было божественное легкомыслие, как у Гейне, но Гейне не пришлось доказывать, что он немец, и умер он молодым. Прости, что я разболталась. Я так рада, что видела тебя дома. Не слишком ли много ты работаешь? Не трать себя на чепуху. Надо остаться жить.
Целую тебя.
Давно не показывала тебе моих стихов. Посылаю тебе три стихотворения.
Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.2055. Л.23–24.
<Москва, 30 сентября 1961>
Дорогой Илья Григорьевич!
Грязная статья Старикова
[891]получила широкий резонанс и наносит серьезный ущерб престижу нашей печати. Мне кажется, что было бы очень хорошо, если бы Вы телеграфировали свое отношение к попытке Старикова прикрыться Вашим именем — немедленно [892]и в авторитетный адрес [893].Крепко жму руку.
Впервые — Не отзвенело наше дело (Борис Слуцкий в зеркале его переписки с друзьями). Публикация, комментарий и статья Б.Фрезинского // ВЛ, 1999, №3. С.293–294. Подлинник — собрание составителя. Письмо отправлено в Рим, где в то время находился ИЭ.
<Москва,> 8 X <19>61
Дорогой Илья Григорьевич!