Я сожалею...

Шон досадливо прикусил губу. Он вел себя подобно мальчишке, а ему вовсе не хотелось отпугнуть ее слишком решительными действиями. Милли пока смотрела на него, как на друга. И пусть все так и остается до поры до времени.

Проголодавшиеся и обессиленные пловцы выбрались на берег и потребовали чего-нибудь вкусненького. Шон посоветовал Милли не трогаться с места и изображать раненую. Она послушалась и столь удачно вошла в роль, что Кен встревожился и не успокоился, пока сам не осмотрел поврежденную щиколотку жены. А затем бережно и умело забинтовал полотенцем ногу Милли. С легкостью подняв на руки, Кен отнес ее к импровизированному столу, усадил поудобнее и устроился рядом.

Все четверо с аппетитом поглощали большие куски жареной курицы, картофельный салат и острые приправы. На десерт были фрукты и булочки с черникой. А запить все это можно было горячим кофе из термоса, соками или кока-колой. Разговор за едой не прекращался ни на минуту. Шон так и сыпал шутками и смешными историями. Милли и Келли смеялись как сумасшедшие. И даже Кен иногда не удерживался от заразительного хохота.

День пролетел незаметно. Пора было собираться домой. Нога Милли выглядела уже лучше, но Кен все равно отнес ее на руках в машину. Она не удержалась от соблазна и прижалась лицом к шее мужа, отчего дыхание его сбилось. Усадив жену на сиденье, он внимательно посмотрел ей в лицо, но получил в ответ невинный недоумевающий взгляд. После этого Кен начал ворчать, портя настроение как самому себе, так и своей спутнице.

Милли раскаялась в своей выходке, но не знала, как исправить дело. Пришлось и дальше делать вид, что ей непонятны причины его состояния. Обратная дорога показалась длиннее из-за сгустившейся в салоне автомобиля атмосферы.

Когда машина Шона обогнала их джип и Келли на прощание махнула им рукой, Милли ощутила смутную тревогу. Они подъедут к дому, и Кен обязательно снова возьмет ее на руки. А вот что последует за этим? В любом случае, она надеялась, что ей удастся справиться с ситуацией.

Все произошло так, как она и ожидала. В гостиной Кен посадил ее на диван и пошел к машине за вещами. Милли не стала ждать. Хотя боль уже почти не ощущалась, было рискованно перетруждать поврежденную лодыжку. Поэтому Милли доскакала на одной ноге до лестницы. Тут она замешкалась, прикидывая, как бы половчее взобраться наверх.

За ее спиной раздалось недовольное фырканье. Не нужно было оборачиваться — она и так знала, кто это. Секунду спустя Милли оказалась на руках у мужа, а чуть позже обнаружила, что сидит на своей кровати. Должно быть, вид у нее был слегка глуповатый и растерянный, потому что Кен довольно ухмыльнулся.

Он присел перед ней на корточки и принялся осторожно расшнуровывать кроссовки. После кроссовок и носков Кен перешел на пуговицы клетчатой рубашки. Она робко заметила, что сама в состоянии раздеться. На это Кен авторитетно заявил:

— Тебе лучше поменьше тревожить ногу, если хочешь завтра быть в форме. Я поухаживаю за тобой, если не возражаешь. Буду тебе заботливой няней.

Поначалу ей не к чему было придраться. Однако на каждую пуговицу у него уходило столько времени, так часты стали «случайные» прикосновения к ее груди, что Милли не выдержала и отбросила его руки. Кен отреагировал мгновенно — она тут же оказалась прижатой к постели, а ее руки отведены за голову. Одной рукой продолжая прерванную работу, Кен потемневшими глазами вглядывался в ее лицо. Пальцы при этом иногда промахивалась и ощупью находили очередную пуговицу, задевая вершинки ее грудей, ставших вдруг весьма чувствительными.

Милли беспокойно задвигалась, но попытка освободиться ни к чему не привела. Расстегнув рубашку, Кен все так же неторопливо выдернул ее полы из джинсов. И его горящему взору предстала обольстительная грудь под тонкой тканью купальника. В досаде и бессильной злости Милли облизнула губы, почти сразу же осознав, что делает очередную ошибку.

На виске Кена запульсировала жилка. Но он сдержал себя. А пытка продолжалась. Очередь дошла до джинсов Милли. Язычок молнии пополз вниз, рука Кена ласково погладила горячую кожу ее живота, нырнула под пояс и легла на упругую ягодицу, побуждая приподнять бедра. Когда она послушалась, Кен осторожно снял джинсы сначала со здоровой, а потом и с поврежденной ноги Милли.

Она боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не спровоцировать его на более решительные действия. Милли был ясен смысл устроенного ей представления. Кен давал понять: он может сделать с ней все, что только пожелает. А она будет бессильна ему помешать. Вопрос только в том, как далеко он собирается зайти в своем желании наказать ее, преподать суровый урок. Милли хотелось закричать, что она все поняла и больше никогда не будет играть с ним в столь опасные игры. Она лихорадочно искала пути к спасению.