Я - Спартак (СИ)

Игорь вглядывался в темноту. Ворота укреплений, видимые в свете факелов, захлопнулись, скрыв Тулия, которому, очевидно, удалось сойти за своего. Время шло. Неподалёку гремела битва, а Тит не спешил возвращаться. Суркову наскучило пустое ожидание, и он переключил внимание на римлянина. Посыльный - человек крепкого телосложения лет двадцати пяти – тридцати. Кайма на тунике, выдавала в нём отпрыска знатного рода, скорее всего занимавшего в легионе престижную должность военного трибуна, что при дальнейшем продвижении по ступенькам иерархии было немаловажным. Римляне ценили службу в армии. Не настолько как в Спарте, но тем не менее. Ночью все кошки серы, Игорь не мог разглядеть цвет каймы, которая безусловно была пурпурной, как принято у патрициев. Удивительно, но пленник нисколько не боялся, лёжа совершенно спокойно и прямо смотря на Суркова, решившего, что можно воспользоваться ситуацией и расспросить римлянина, дабы не терять времени понапрасну, хотя это и не имело особого смыла ввиду скорой смерти Красса, в которой Игорь не сомневался. Действительно, какое значение имеет донесение полководцу, если его нет в живых?!

Расчёт оправдался, патриций выложил всё что знал и даже намного больше, чем хотел узнать Сурков. Посланник говорил медленно с расстановкой, не спеша, что выдавало в нём опытного оратора. Полезное умение, если хочешь достичь высот в римской республике! Попутно пленник обещал щедрый выкуп за свою жизнь, который несомненно внесёт семья, а также что он уважительно относится к низшему сословию, выступает за предоставление прав «новым» римлянам и вообще чуть ли не сторонник Гая Мария, женатого на его тётке. Только Игорь его уже не слышал, буквально после первых слов пленника, он побелел и впал в ступор, настолько невероятную информацию сообщил посыльный. Сурков так и сидел, как истукан острова Пасхи, не заметив возвращения Тулия, пока Тит, соскочив с лошади, не толкнул его в плечо.

- Красса в лагере нет! Там никого нет! Пара центурий охраны и всё! А этот чего без затычки?

Тулий засунул кляп обратно в рот римского посланника, уже молчавшего некоторое время, но впавший в «анабиоз» Игорь даже не обратил на это внимания.

- Проснись! Я говорю, нет римлян в лагере!

- А я знаю, – выйдя из оцепенения, тихонько произнёс Сурков, кивнув в сторону пленника, - он всё рассказал, понимая что мы ничего не успеваем изменить. Красс перехитрил Спартака. Здесь лишь незначительные силы под началом легата Луция Квинция.

Это была катастрофа для восставших. Марк Лициний Красс под покровом ночи, когда друзья ещё не подобрались к его лагерю, скрытно перебросил практически все войска на позиции за лагерем вспомогательных войск, стоявших напротив отряда Ганика. В главном лагере римлян остался лишь легион Луция Квинция и примерно половина немногочисленной конницы. Безусловно, палатки, штандарты всех других легионов и самого Красса также остались, дабы создавать видимость, что главные силы на месте. Точь-в-точь повторилась ситуация с Публием Варинием, только теперь римляне и восставшие поменялись местами, а введённым в заблуждение вместо префекта оказался вождь мятежников.

Легат Луций Квинций атаковал Спартака, имитируя основной удар римлян. Конечно, его легионеры не могли сколько-нибудь существенно преуспеть, а потому вскоре отступили под прикрытием кавалерии, мешавший восставшим преследовать противника. Затем нападение и отступление повторились. Спартак не отдавал приказа идти в контратаку, поскольку был уверен, что за спинами врагов в лагере расположены основные силы римлян и стоит его армии спуститься с холма, нарушить строй, утратить превосходство в позиции, как легионы Красса набросятся со всей мощью и в чистом поле задавят числом.

Ганик, в свою очередь, также был уверен, что основные силы римлян находятся в лагере напротив Спартака, а сам он, сражается со вспомогательными отрядами. Потому, когда враги побежали, он начал преследование врага, стремясь побыстрее разбить противника, дабы затем прийти на помощь Спартаку, ударив во фланг армии Красса. Свою ошибку Ганик распознал слишком поздно, когда пути к отступлению уже не было. Даже попав в окружение и без малейшей надежды на спасение галлы продолжали сражаться. Их не останавливала ни гибель сородичей, ни Ганика, ни Каста. Каждый предпочёл рабству смерть. Ни один не пытался бежать, никто не умер от удара в спину. Все приняли смерть лицом. Римляне захватили их лагерь, вернув пять легионных орлов, двадцать шесть знамён, а также несколько пучков фасций с топорами, отобранных у ликторов Публия Вариния.