Я справлюсь один

– Ну да. – Аня слегка озадачилась. – Студентка. Но заочница. На сессию осенью поеду. А что? А приехала… Погоди. Ну, примерно месяца четыре назад. В феврале. К тёте жить.

– В феврале? – Илья похолодел. Всё-таки…

«Да брось ты. Может, совпадение».

«Ага, ага. Ты веришь в такие совпадения?..»

– Прости, что спрашиваю… Но это может оказаться важно. Для расследования. С чего ты вдруг решила в эту глушь перебраться? Странно же. Молодая, красивая девушка, и вдруг…

– Хм-м, спасибо. – Аня улыбнулась. – Ну, история моя сложная, семейная. Я вроде бы говорила, что мама и тётя – родные сёстры, и мама уехала в город, а тётя осталась тут жить с матерью, то есть с моей бабушкой. Так вот, почему-то мама с сестрой почти не общалась. А бабушка умерла зимой, вот тётя и позвонила маме, чтобы та приехала на похороны. И тут я чего-то не поняла… – Аня замолчала, с досадой покусывая губу.

– Что случилось? – подбодрил девушку Илья.

– Что-то дикое случилось, – буркнула Аня. – Мама наотрез отказалась ехать на похороны своей матери. Кричала, плакала. Это было просто… Дико. Тётя Наташа потом мне звонила и просила с мамой поговорить. Толку… Мама и на меня кричать начала. Чтобы я не смела даже и думать сюда нос совать. Ну, я психанула… Взяла билет и уехала. Как раз новогодние праздники были. Похоронили мы бабушку. Я поговорила с тётей и решила остаться тут. Съездила в город ненадолго, перевелась на заочный. Мама со мной даже разговаривать не захотела. Вот и всё.

– А тебе не кажется, – осторожно начал Илья, – что это всё как-то…

– Дико? Неправдоподобно? Нелогично? – с грустной улыбкой перебила его Аня. – Знаешь, я бы в жизни тебе это не рассказала, не окажись ты страхоборцем. Тут такая история произошла… Я когда от тёти узнала – чуть не померла на месте. Оказывается… – Аня замолчала, обхватила себя руками, как-то опасливо огляделась по сторонам. – Оказывается, мой отец… настоящий отец тут погиб. В лесу пропал. Тётя говорит – Страх его загнал в болото. А мама была тогда с ним. И… со мной в животе. Понимаешь теперь?..

– Д-да, – еле выговорил Илья немеющими губами. – И нет. Не понимаю. Так зачем ты?..

– Я и сама не понимаю, – перебила его Аня. – Но иначе не могу. Меня просто тянет сюда. И просто в эти места, и по лесу ходить. Как будто… Знаешь, как будто я должна что-то там найти и исправить. Как будто какой-то долг вернуть. Я пока ещё не понимаю – какой. Но думаю, встреча с тобой уж точно неспроста. Только вот… Не знаю, к пользе она или во вред. А вдруг это я заражаю округу Страхом. Вдруг меня надо как-то… Обезвредить. И тут ты появляешься. Да ещё и… Так мне нравишься, – закончила она шёпотом и отвернулась.

– Да, Ань, запутано всё дико, конечно. – Илья потряс головой. – Не знаю пока, что со всем этим делать. Но я выясню, обязательно! Потому что… Ты мне тоже очень нравишься. А с этим точно надо что-то делать. – Он попытался ободряюще улыбнуться – вышло криво и жалобно. – Я сейчас поеду завершать обход. Потом постараюсь связаться со своими командирами и спрошу у них совета. Я ведь правда совершенно не уверен – можно ли нам с тобой рядом находиться. А хотелось бы… – Он, беззвучно чертыхнувшись, поднялся на ноги, буквально перелетел через мотоцикл и снова обнял Аню.

«Пропади всё пропадом, провались всё в тартарары… Хотя бы минут на пять, можно?..»

8. Куда уж хуже…

В последующие несколько дней Илья с удивлением обнаружил, что, оказывается, быть несчастливо влюблённым намного проще и легче, чем влюблённым, чьи чувства нашли отклик в сердце предмета страсти. Потому что влюблённый первого типа просто пребывает в лирически-меланхолическом настроении, вздыхает, мечтает и так далее, и это не слишком заметно сказывается на повседневных делах. Зато зацикленность влюблённого второго типа на мыслях о том, как бы поскорее выбраться к упомянутому предмету страсти, может иметь весьма неприятные последствия, как то: пригоревшая каша, убежавший кофе, ушибленный палец и прочая, и прочая. И все попытки как-то сконцентрироваться на делах, взять себя в руки и прекратить творить всякую дичь результата не приносят. Чертовщина, да и только.

Да ещё и после разговора с Винским на душе снова стало тяжело. На вопросы о самочувствии командир только фыркнул: «Жив ещё», и вдаваться в подробности наотрез отказался. Бодрился, но по голосу было понятно: до хорошего самочувствия там ещё ох как далеко…