Я справлюсь один

– Илья? Что случилось?! Что у тебя с голосом? Ты что… С Ромой что-то?!

– Да, Станислав Аркадьевич. Да…

***

Надо двигаться… Куда-то. Надо что-то делать.

Куда? Что?..

Надо съездить в больницу. А зачем?..

Родственников у Романа Алексеевича нет. Точнее, о них ничего не известно. Петров обещал разузнать. Но пока…

Надо заняться похоронами. Пока больше некому.

Петров обещал приехать. Но не прямо сейчас.

Надо подниматься и ехать в больницу. Надо…

Уцепиться мыслями за привычные действия. Надеть шлем. Поднять мотоцикл. Завести двигатель. Тронуться и поехать по тряской грунтовке. Медленно. Торопиться некуда.

Некуда…

В больнице Илью встретил Чистяков, мрачный и злой как чёрт.

– Вот же ж… – только и сказал он, пожав Илье руку и сочувствующе похлопав того по плечу.

– Я приехал насчёт похорон, – пробормотал Илья.

– Не беспокойся, парень, сами всё организуем, – сказал полицейский. – Поскольку родственников нет, это дело администрации… То есть если хочешь – конечно, помогай. Но не обязательно.

– Я… Буду помогать, – Илья шмыгнул носом и ненадолго задержал дыхание. – У Романа Алексеевича родных-то тут нет…

– Конечно, конечно… Понимаю. Ну, поехали тогда со мной.

Как же это ужасно… Бумажно-товарная суета вокруг непоправимой беды. Справка о смерти. Заказать гроб. Костюм. Место на кладбище. Купить венки…

Тяжело, противно, хочется поскорее со всем закончить и спрятаться где-нибудь, где от тебя уже никто ничего не будет ожидать…

И одновременно эта суета позволяет хоть как-то удержаться на поверхности; хотя бы пока ты на людях – не погрузиться с головой в темноту безысходности. Хоть ненадолго отсрочить встречу лицом к лицу с миром, в котором теперь предстоит жить.

С опустевшим миром.

А вот вечером, когда останешься один – будь готов…

Тишина, темнота, одиночество и мёртвый телефон на столе.

И никто не придёт, не спасёт… И не помешает.

Можно разрешить себе вспоминать. И плакать.

Илья почти забыл родителей. За это ему самому было ужасно стыдно, но Петров объяснил, что это совершенно нормальная реакция на развитие дара страхоборца – разрыв всех старых связей: нельзя оставаться рядом с близкими, нельзя подвергать их опасности. И теперь отец и мать жили в памяти Ильи только в виде силуэтов, сотканных из смутного чувства вины, полузабытого ощущения тепла и какого-то странного неудобства, похожего на желание вспомнить хорошо знакомое, но вылетевшее из памяти слово.

Старым привязанностям не место в новой жизни страхоборца. Но совсем без привязанностей человек всё-таки не может…

Или может?

То ли так совпало, то ли дар и таким образом влиял на личности страхоборцев – но все они были в той или иной степени одиночками. Не заводили близких друзей, а уж тем более семей. За редкими исключениями, настолько редкими, что более убедительное подтверждение правилу и придумать сложно. И единственными людьми, с кем каждый из работающих «в поле» страхоборцев поддерживал относительно постоянный контакт, были непосредственные командиры.

В подчинении у Романа Алексеевича Винского работали пятеро страхоборцев – после потери Бекетовым дара осталось четверо. Трое жили в отдалённых районах области, и Илья даже не был с ними знаком. Что ж, на похоронах познакомятся…

Винский был хорошим командиром. Понимающим. Строгим, но всё, чёрт побери, понимающим!..

Илья тихо сопел в темноте заложенным от слёз носом. Он сам от себя не ожидал, что так расклеится; и не думал, не предполагал даже, как много значит для него возможность раз в несколько дней просто позвонить, просто сказать: «Здрасте, это Велесов» и услышать в трубке знакомое бодрое: «Привет!» и щёлканье компьютерной клавиатуры…

И больше этого не будет… Не будет. Никогда.

Илья с ненавистью смотрел в непроглядной темноте куда-то в сторону лежащего на столе телефона, будто устройство было виновато в том, что приносило плохие вести – и больше не могло принести что-то хорошее.

Хотя, если подумать о хорошем, то можно ведь выехать на дорогу и позвонить Ане…

Ну уж нет. Нет. Нечего лезть к ней со своим нытьём. Это его командир, это его потеря; так почему Аня, которая даже не была знакома с Винским, должна получать не имеющие к ней никакого отношения отрицательные эмоции?

«Сам справлюсь».

Илья на ощупь выпил кружку воды и принялся уговаривать себя заснуть. В полусне он время от времени всхлипывал, отгоняя из сознания навязчивый перестук компьютерных клавиш.

***

Как нарочно, словно пародируя стандартные фильмы-мелодрамы, в день похорон разразилась гроза. Илья на мотоцикле с трудом добрался до кладбища, скользя на раскисшей грунтовке и почти не видя дороги из-за лупящих наотмашь струй ливня.

На стоянке у кладбищенских ворот стояли небольшой автобус-«пазик» и две легковушки – чистяковская «девятка» и незнакомый корейский джип. Людей видно не было – судя по всему, церемония уже началась. Илья поставил мотоцикл к забору и по лужам побежал к входу на кладбище.