Я сражался в Красной Армии

Кто-то распорядился, глядя на карту, машина завертелась, в соответствующих инстанциях распоряжение было «отшлифовано» и вылилось в «немедленное» наступление без предварительной разведки, без соответствующей подготовки, без необходимых средств артиллерийской поддержки. Два 45-мм. противотанковых орудия стояли у дороги, пересекавшей полотно и имели лишь по десятку снарядов, которые они берегли на случай появления немецких танков. Стоявшие на позициях прекрасные 57-мм. орудия противотанковой обороны, наведя свои дула в сторону немцев — молчали. Артиллеристы без дела сидели в маленьких, наскоро вырытых окопчиках. У орудий не было ни одного снаряда. Небольшой запас их, шедший вместе с нами в обозе, застрял где-то в весенней грязи….. Командование же этого участка фронта не начало еще нас снабжать боевыми припасами.

Минометная рота, расположенная неподалеку от штаба батальона, не могла вести огонь, не зная, собственно, куда стрелять и боясь попасть по своим.

«Наверху», вероятно, не знали о действительной обстановке и предполагали, что «все в порядке». Получался обычный разрыв между планами и действительностью, разрыв, стоивший советской армии весьма дорого. Впрочем, в данном случае, непонятно, как можно было предполагать, что все будет в «порядке», если подошедшая дивизия была пущена в наступление без ознакомления с обстановкой.

Развернувшись в цепи, роты исчезали в снежной мгле, взяв направление на полотно железной дороги. В центре шла пятая рота; справа развернулась шестая, — двигаясь ощупью к переезду; слева наступала четвертая, шедшая уступом за пятой. Спустившись с возвышенности, роты вступили в болото, поросшее кустарником. Пройдя еще немного, они были встречены сильным огнем, заметившего их противника. Ожесточенно затрещали пулеметы, стали рваться 120 мм. мины, открылся интенсивный артиллерийский огонь. Дальше двигаться было невозможно. Цепи залегли, не дойдя до железной дороги, неся потери и не имея возможности окопаться в болоте.

Из штаба неслись приказы — «наступать дальше», но они выполнены не были. Солдаты не шли, несмотря на приказы офицеров. «Низы» оказывались умнее «верхов» и неплохо разбирались в обстановке боя.

Немцы вели огонь, главным образом, с левой стороны. Справа, где находилась деревня, не было сделано ни одного выстрела. Говоря с комбатом по телефону я обратил его внимание на это обстоятельство.

— Знаете, что… я вам пришлю сейчас нескольких разведчиков. Разъясните им обстановку на местности и пошлите их узнать, что там делается. Может быть, удастся занять деревню — говорил по телефону комбат. Он, видимо надеялся «захватить населенный пункт» и как-то оправдать всю эту явно неудачную операцию, за которую он нес ответственность.

Через десять минут ко мне явился молодой младший лейтенант, лет восемнадцати, с тремя солдатами. Он только что окончил военную школу и не знал не только войны, но и вообще жизни. Мальчик мечтал о подвигах и орденах….

Я объяснил ему положение, показал куда надо идти, дал точные инструкции, что следует делать, строго запретил ему вести какие либо активные действия. Все четверо, бегом спустились к полотну и исчезли из виду.

Приблизительно через час с лишним, эта четверка неожиданно вынырнула откуда-то из за деревьев и доложила о результатах разведки.

Беспрепятственно перебравшись через железную дорогу, разведчики вышли к старому кладбищу, находившемуся около самой деревни. Прячась за могильными памятниками, они приблизились к деревне. На ее окраине стоял сарай, видимо, для сена, имевший с двух сторон широкие двери для сквозного проезда возов с хлебом или с сеном. Отворив двери, разведчики вошли во внутрь. Сарай был пуст. Прильнув к щелям в стене, выходящей на деревенскую улицу, разведчики стали наблюдать.

Была ли причиной этого полнейшая неопытность, или виной была метель, но заметив на деревенской улице группу солдат с автоматами, наши разведчики, вернее их молодой командир, решили, что это свои. Выйдя из сарая, они направились к ним навстречу. И лишь сойдясь довольно близко, — к своему ужасу, оказались перед бравым немецким унтер-офицером и несколькими солдатами. Наши оцепенели; застыли от неожиданности и немцы. Первыми опомнились разведчики. Пустив очередь из автоматов, они юркнули обратно в сарай, захлопнули двери, пролетели через него и кинулись на кладбище. Прячась за могилы, они ушли, отстреливаясь от гнавшихся за ними немецких солдат.

— Вот видите, товарищ старший лейтенант, чуть с хода в плен не попал говорил юный офицер, блестя глазами и радостно улыбаясь, вспоминая свое первое боевое крещение.

Быть может, для него было бы лучше, если он попал в плен. На другой день он был убит наповал шальной пулей, попавшей ему в голову.

***

К вечеру бой закончился…. Пришел приказ — окопаться. Отойдя немного из болота, роты начали рыть окопы и готовиться к переходу к обороне. На наш участок прибывала еще одна дивизия, которая вместе с нами должна была, во чтобы-то ни стало, прервать связь противника с тылами и окружить немцев, обороняющих Ковель.

3. В боевом охранении