Я стал преподом в Академии Подземелий

— А вот сейчас ты уже жалок, — наконец, он соизволил ко мне повернуться, — у них не было шанса с самого начала. С тобой или без тебя. Хищник, выбирая между жертвой и другим хищником, всегда выберет лакомый кусок. Ты бы не смог помешать «Мантикоре» убить их.

Ну, спасибо, утешил. То есть подыхать придётся зря, в любом случае?

— Ты подсёк её лапу и выколол глаз. Это даст им шанс.

А ничего, что твоё тело сгниёт в куче дерьма, в яме посреди Подземелья?

— Это уже не моё тело. Да и потом, может, я просто всего лишь твоя галлюцинация?

Даже не знаю, что ему на это ответить. В действительности, у меня нет никаких причин считать, что сейчас со мной разговаривает настоящий Узу Хомэй, а не плод моего воспалённого мозга.

— Это так важно? Как будто тебе есть с кем трепаться.

И то верно. Стоит радоваться хотя бы тому, что подыхать я буду не в одиночестве.

— Ты ещё жив.

Как будто это что–то меняет. Мясо на груди срезано до кости, пробиты плечо и бедро, вся голова в крови, и это, не говоря о травмах поменьше. Хорошо, «Вторая» передача и шок притупляют боль.

— То есть это конец твоей истории?

А у неё может быть иной финал? Только это мне и остаётся. Сгинуть в куче дерьма под крики ребят на поверхности. А вдруг к тому времени, как кто–то решит проверить ситуацию, студ–совет уже разберётся с Боссом и Подземелье захлопнется. Интересно, что тогда со мной будет?

— Это не по моей части. Но приятного будет мало, будь уверен. Так что лучше помирай поскорее.

Тебе действительно на всё наплевать? На меня? На своё тело? Даже на студентов? Ты совсем не паришься, да?

— Сколько пустых мыслей… Думаешь, что–то изменится, если я решу тебя отчитывать? Так хочешь, чтобы тебя наказали, дождись, когда подохнешь. Может, Боги справятся. А меня избавь от своего чувства вины, я не твой отец.

Отец?! А он–то здесь причём?!

— Как будто не всегда дело было именно в нём. — Хомэй впервые по–настоящему зашевелился: распрямился, насколько того позволяют размеры пещеры, и подошёл ко мне. И я не смог выдержать его взгляда, — «Твоя жизнь не имеет смысла» — такими были его слова. И он был прав. Ты никогда не отрицал этого.

Что ещё за чушь?! Да я готов был удушить его! Он относился ко мне как к вещи! У меня не было своей воли! Никогда! Чтобы я не делал, он… Он!… Лучше бы врезал мне как следует, чёрт побери!

— Хотел, чтобы он бил своего единственного сына? Потому что тогда у тебя появился бы повод по–настоящему ненавидеть его? Но он никогда не давал его тебе. И поэтому ты не уходил. Потому что он был прав. Всякий раз, когда тебе давали волю, ты занимался хернёй, во вред себе или окружающим. И ты знал, что тебе нечего на это возразить.

Какого ляда ты вообще столько знаешь про мою жизнь?! И, кажется, кто–то сейчас конкретно облажался. Ведь я ушёл! Свалил из этого чёртова дома!

— Почему ты ушёл?

Да за кой он мне сдался? Отец — тиран, а мать оставила обоих!

— Брехня и ложь. Ещё раз.

Это что какой–то тест на вшивость?!… Ушёл, потому что не мог больше терпеть. Потому что хотел заниматься тем, чем хочу. Жить, например!

— И ты жил. Жил ли так же?

Да что ты вообще!…

…