Я – сталкер. Синдром героя

– Хусаинов, ты чё такой весёлый? – спрашивал майор, подписывая характеристику, – влюбился, что ли?

Азат не отвечал. Он не хотел говорить о любви вслух, громко и открыто, будто боялся, что скажи он об этом, и кто-нибудь непременно украдёт его любовь.

Потом пронеслись, как один день, два счастливых года. Он просыпался утром, ощущая на своём плече горячее дыхание Лии, поворачивал голову и долго лежал, любуясь ею. Во сне любимая была ещё прекрасней.

Но сказка не может длиться вечно. В середине девяностых Хусаинова отправили на Кавказ, где разгоралась страшная война. Лязгая металлическими челюстями, война заглатывала всё новых и новых ребят, пережевывала, упаковывала в цинк, а тех, кого выплёвывала, навсегда оставляла обожженными своим пламенем. Печать войны эти люди носили в себе, по взгляду можно было прочесть – был ты в горах или не был. Азат был. Там он работал под позывным Монгол, вместе с диверсионной группой уходил в тыл к врагу. Там же познакомился с хмурым пареньком Женей, который годы спустя стал известным писателем. Их броня увязла на открытом пятачке, и группа омоновцев – то ли из Рязани, то ли из Нижнего – укрывалась от снайпера. Группа Монгола пришла на выручку. Снайпера Азат снял из «Мухи», угодив аккурат в окно, из которого секундой ранее бородатый стрелял. Познакомились, пообещали друг другу звонить после, в другой жизни. Писатель и правда звонил потом. Откуда-то выцарапал номер Азата, сказал, что будет проездом в Казани и надо бы встретиться. К тому времени Хусаинов прошел уже вторую войну. В горах за голову неуловимого Монгола бородатые давали десять тысяч долларов. Никто не разбогател, зато Хусаинову на грудь прилетела медаль «За отвагу» и орден Мужества, а под ноги – граната. Контуженный, порубленный осколками, он больше уже не возвращался в горы. Позже узнал, что его группу через неделю заманили в засаду бородатые и многих убили. Порывался ехать в часть, искать в горах Биргвида, резать его на ремни, но врач коротко прокомментировал:

– Ты ходишь только под себя. Пару месяцев ещё не оклемаешься, какая тебе война?

Но оклемался, вернулся в Казань, где ждала Лия. После контузии начались жуткие головные боли, и Хусаинова списали со службы. Был он героем войны, стал – никем. Устроился сначала в частное охранное, затем подался кочегаром в магазин на соседней улице. Тогда-то и позвонил Женя.

– Хочу про тебя книгу написать, старик… – начал он, и Монгол горько усмехнулся. О чём книгу? О том, как каждые два часа подкидывает уголь в жадную, горячую топку? Как считает копейки, чтобы вместе с беременной женой существовать?

– Тебя же в горах каждая мразь боялась. Услышат – «Монгол» – и бегут.

Верно, но то в горах. Так и не встретились. И вот теперь, годы спустя, Азат отыскал в старом блокноте номер писателя. Тот ли у него телефон сейчас?

Позвонил – ответил женский голос. Приятный, мягкий, с нотками удивления.

– Да… Кто это?

– Здра… – Азат прокашлялся. – Здрасьте. Можно мне Евгения услышать?

Женщина в трубке с минуту молчала, Азату даже показалось, что связь оборвалась, но потом снова прошелестела:

– А вы его знакомый?

– Друг, – облегчённо выдохнул Хусаинов, – служили вместе. В горах.

– Ну… – женщина замялась. – Он сейчас в Москве, и номер другой… Но я могу ему позвонить. Скажите ваш номер.

Азат продиктовал номер мобильника.

– …двадцать два, семьдесят один, – послышалось из трубки. – Ага, записала. Как вас представить?

– Скажите – Монгол звонил. Он поймёт.

– Хорошо, – женщина пару секунд помедлила. – Я ему скину ваш номер, а он перезвонит, когда сможет. Хорошо?

– Да, хорошо, – и отключился.

Он брёл по сырому, выстывшему городу, тыкался в подворотни, останавливался под козырьками остановок. Женя позвонил через полтора часа.

– Хусаинов, ты? – радостно воскликнул он. – Как же я рад тебя слышать, старик!

– Дед, – с улыбкой прошептал Азат, вспомнив, как его недавно назвал дежурный в ОВД, а вслух добавил: – Женя, это я. Нужна твоя помощь. Дело важное и срочное.

– Насколько важное? – посерьёзнел собеседник.

– Как будто у меня броня завязла и снайпер выцеливает. У меня сын пропал. В Зону пошел, в аномальную. Мне туда надо. Срочно.

– Так… – писатель что-то прикидывал в уме. – Слушай, ты сейчас в Казани?..

– Да.

– Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

– Голому одеться… Готов я уже, только заскочу домой, сумку возьму.

– В общем, давай так… Сейчас я позвоню своему приятелю, он тебя подхватит в Ново-Савиновском районе. У моста этого, как его…

– Тысячелетия?

– Да, точно. В общем, давай домой, собирай вещи – и на место. Он будет тебя ждать. Я сейчас в одной мятежной республике, – невесело усмехнулся. – К утру буду в Москве. Вы по М-7 как раз доедете к утру. Встретимся, всё обсудим.

Хусаинов глубоко вздохнул:

– Спасибо, Жень, ты настоящий.

К горлу подкатил ком. Вспомнились ребята из его группы. Весёлые, молодые. Он потом приходил к матери одного из погибших, казанского милиционера. Того звали Рамиль. Сквозь слёзы говорил его родителям, что парень был золотой, что его, Азата, прикрывал не раз. Обещал назвать первенца в честь героя. Обещание сдержал.