Я ставлю на любовь

Влад зарычал от ярости, смешанной со страстью, его пальцы сжались поверх ее рук, он попытался разжать хватку. Настя отдавала себе отчет в том, что еще не окончательно восстановила силы после болезни. Но если бы она вознамерилась его задушить, он бы был мертв в первые секунды. Комната сделала кувырок, боль от удара прошила затылок девушки, когда она оказалась на полу, прижатая его пылающим телом. Пальцы на горле Лидера разжались вовсе не от неожиданности: она не собиралась с ним воевать. Ее цель сейчас была совсем иной.

— Я сейчас удавлю тебя… голыми руками!

Она никогда не видела Влада в ярости. Знала, как перед ним трепетали враги еще на заре его бандитской юности, уходили с дороги, опасаясь его гнева, но никогда самолично этого не наблюдала. Не будь она столь сильно подготовлена, потеряла бы дар речи от страха и способность двигаться. Но нет, Настя не собиралась сдаваться. Вывернулась, подобно гибкой кобре, нанесла удар коленом ему в живот, ознаменовав кратковременный успех хриплым смехом.

— У тебя повод! Давай, Лидер! Одно движение. Сверни мне шею и избавься от меня раз и навсегда!

Она ходила по краю, но была настроена во что бы то ни стало довести игру до конца. Потемневшие глаза Влада вспыхнули, руки вновь потянулись к ее шее, но Настя увернулась, не прекращая звонкого смеха.

— Давай… ты же дал себе слово. Смелее! Ты все знаешь, и тебя ничто не удерживает…

Время остановилось. Пространство тоже дрогнуло в момент принятия окончательного решения, который смело можно было назвать переломным.

— Целуй или ломай мне позвоночник… третьего не дано…

Его губы были так близко, доказательство желания так тесно прижималось к ее лобку, а огонь в крови преодолел пределы самой высокой температуры. Он или сожжет их обоих в своей беспощадной неистовой силе и даст новое рождение тому, о чем тайно мечтал каждый из них… или уничтожит без права возрождения, кто-то просто боялся в этом себе признаться.

Отсчет таймера стартовал. Безжалостный и неумолимый, отсчитывая секунды и с каждым сигналом пройденного временного отрезка ускоряя бег крови в одной на двоих кровеносной системе. Их дыхания слились в одно целое, ритм сердец вступил в синхронный бит, а время дрогнуло и застыло в пароксизме страсти едва не сомкнувшихся для долгожданного поцелуя губ.

Влад сжал ее запястья и завел за голову, придавив к полу. Таймер отбил последнюю секунду в оглушающей тишине.

— Сука! — прохрипел мужчина, придавив ее весом своего тела. — Бьешь как баба…

— Прощай, за секунду до счастья… — выпалила Настя в его губы. Ей не было страшно. Если бы сейчас он прервал ее жизнь одним движением руки, она бы умерла практически счастливой.

Влад зарычал, и от этого стона и осознания, что принято окончательное решение, все естество Насти взорвалось ярким фейерверком.

— Сука… Жить без тебя не могу!..

Мир рухнул. Просто взорвался, не выдержав стремительного столкновения вещества и антивещества. Рассыпался мириадами осколков, которые тут же разнесло на космическую пыль, выстрелил яркими облаками раскаленного газа на тысячи парсек в разные стороны. Процесс рождения чего-то нового всегда сопровождается болью и хаосом. Эта боль прошила искусанные губы Насти, полоснула по незаживающим рубцам сознания вместе с треском рвущейся ткани.

Она утратила связь с реальностью. Сейчас ее любимый мужчина по сути делал с ней то, чего она раньше боялась, но… в его руках она задохнулась от счастья, растворилась в этой грубой реальности, позволяя срывать с себя платье, рвать в клочья изумительное французское кружево белья, терзать ее губы, впиваться пальцами в податливое тело, оставляя отпечатки, которые на следующий день станут голубыми отметинами. Все оборонные сооружения рассудка пали, осталась только обнаженная страсть, которую уже ничто не в силах было остановить.

Настя не замечала уже ничего. Ни кровоточащих ссадин на своих руках, ни вспышек боли, которая тут же трансформировалась в чистый эндорфин, ни жесткости пола. Только его губы, терзающие ее кожу с животной ненасытностью, пальцы, сжимающие до боли, без жалости разрывающие ткань платья, блеск потемневшего янтаря, захватившего ее волю в жесткие тиски. Это было так похоже на насилие, и вместе с тем было чем-то новым. Желанным, восхитительным и ошеломляющим.

Этот мужчина мог убить ее. Если не сейчас, то после того, как доведет начатое до конца. Насте было все равно. Это была не столь большая цена за то, чтобы умереть в его руках. Умереть счастливой.