Я ставлю на любовь

Перед глазами Насти взрывались яркие звезды. Вселенная содрогалась на пороге своего гипервзрыва. Не было больше ни пространства, ни времени. Только его ладони и губы. Она плавилась, становилась горячим воском в его руках, которые не знали усталости. Тех самых, что с легкостью подняли ее с пола, словно невесомую пушинку, и держали, как самую большую ценность. Губы могли рвать нежную плоть ее уст, прокусывая до крови, забирая дыхание, но руки держали крепко и нежно, закрывая собой от смертельного солнечного ветра. Казалось, он скользил, обтекая его тело, срывая клочья одежды, которые рассыпались пеплом и искрами, но не причиняя ей самой ни малейшего вреда. Для нее одной у него был свой особый спектр этого излучения: теплый, согревающий, оберегающий от холода и тьмы.

Настя ощутила спиной мягкий шелк покрывал, когда руки Влада осторожно опустили ее на жесткий, но комфортный матрас. Огонь неудержимой страсти сжигал его изнутри, но она кожей ощущала, как мужчина сдерживает эту кипящую лаву с одной-единственной целью — не причинить ей излишней боли, уберечь от собственного безумия, которое зрело так много времени.

Он остался прежним. Тем, кто любил ее больше жизни и готов был положить все на свете к ее ногам. Спирали запредельного вожделения кружили ее в искрящихся потоках высоко над землей, каждое его движение: сорванный с шеи галстук, рывок пряжки ремня, планок рубашки — буквально прошивало все естество пока что бесконтактным проникновением. Когда он вновь прижал ее к себе, Настя задохнулась от прикосновения к обнаженной коже. Пальцы скользили по полушариям ее налившейся сладкой истомой груди, отрывисто, грубо, но в следующий момент их сменяли его губы, зацеловывающие отзвук затихающей боли. Настя потеряла над собой контроль. Толкала бедра навстречу его эрегированному члену, скользящему по створкам малых губ и клитору дразнящей лаской, кусала губы, в тщетной попытке не выпустить из горла крик горячей мольбы. Как она могла строить стратегические планы и рассчитывать на то, что останется в его руках невозмутимой? С ним только гореть и сходить с ума, позволив желанию писать свой свод нерушимых правил, иначе никак.

Финальное столкновение бурлящих горных озер и крепкого коньяка их затуманенных взглядов. Тело Насти выгнуло судорогой навстречу своему мужчине, голосовые связки сжались в сладострастном крике, когда он вошел в нее одним толчком на максимальную глубину. По стеночкам влагалища прошла волна сумасшедшей сладкой дрожи, оно сомкнулось вокруг него обволакивающим пульсирующим жаром. Настя отдалась этой сладкой власти самого дорогого для нее человека с ранее неведомой покорностью. Осторожное, медленное скольжение вперед и обратно сводило ее с ума, и она едва не расплакалась от облегчения, когда толчки ускорились, пронзая ее с каждым ударом, казалось, до самого сердца. Ладони Насти заскользили по его спине, оставляя ногтями отметины единения, скользнули к копчику, к твердым ягодицам, сжали с неистовой силой. Потерять стук его сердца и отрывистые движения бедер для нее сейчас было равносильно смерти.

Побег яркого цветка, согретый этими животворящими лучами, потянулся вверх. Сжатый бутон замер, насыщая свои лепестки сладострастием за гранью возможного. Движения Влада ускорились, бедра напряглись, меняя угол проникновения, задевая точку «джи». Крики Насти уже разносились по всему дому, ногти чертили крестики-нолики на коже любовника, тело превратилось в сплошную эрогенную зону. Светло-розовые лепестки бутона налились алым свечением, перед тем как раскрыться сверхзвуковым хлопком, затопив ее волнами потрясающего оргазма. Торнадо алых лепестков и огненных искр закружило тело девушки в самом сладострастном танце. Волны запредельного экстаза, казалось, накрыли ее всю, ударили россыпью ярких брызг по сердцу и сознанию — неистовые, стремительные, не желающие утихать и стремящиеся продлить эту невыносимую сладость освобождения на максимально долгий срок. Она ничего не слышала и не видела, скорее, почувствовала, как струи спермы выстрелили внутри, подняв финальную волну затихающего оргазма. Она лишилась всех органов чувств, страсть заменила их все…