Я ставлю на любовь

“Сделаю это, и все”, - сказала себе Настя, следуя за охранником Спикера, который совсем недавно ее едва не задушил. За хлипкими воротами с облезлой краской она заметила еще один автомобиль, салон пустовал. Девушка, с трудом удержавшись на обледенелом крыльце, вошла в дом.

Здесь царило запустение и затхлость, хотя при желании его можно было сделать пригодным для жилья в краткие сроки. Настя поравнялась с сопровождающим, отметив, что дом изнутри оказался довольно просторным. Пыльная лестница сбегала вниз. Только преодолев десяток ступенек, Настя услышала звуки ударов. Спутать их с чем-то другим было невозможно.

Нет, она не вздрогнула и не удивилась, когда вошла в полуподвальный блок. Так часто ее реальность отличалась от голливудских фильмов, но здесь это правило не работало. Видимо, каратели Спикера не стали изобретать велосипед для выколачивания сведений из своей жертвы. Классическая схема: колченогий стул с примотанным к нему скотчем Шахновским, запрокинутая голова, лицо в кровавых ссадинах и нечленораздельные стоны в полоску из такого же скотча, которую его палач эффектно сорвал с губ резким рывком при ее появлении. До оригинальности очень далеко.

Настю буквально качнуло в строну, на грубый косяк двери со вздутыми хлопьями масляной краски. Сквозь тонкий полушубок его ребро больно впилось в лопатку. Тряхнула головой, испытав подзабытое чувство нереальности всего окружающего, ощутив запах крови. Не стала вспоминать, что и сама не столь давно находилась в похожем положении. Тут хотя бы не было так холодно, как в лодочном ангаре, где она впервые после долгой разлуки увидела Влада. Перевела слегка удивленный взгляд на мужчину в грубой кожаной куртке, который остановил кулак перед лицом Шахновского и нацелил в ее голову пистолет, не сняв с предохранителя.

— Эй, уймись! — Второй из дознавателей был ей смутно знаком. Пересекались тогда на вилле Спикера, когда шерстили рыболовное суденышко, вспомнила Настя. — Проходи, Анька, не стой в дверях. Что ж ты тогда промахнулась-то? Сейчас бы нам меньше работы было.

Настя глубоко вдохнула, возвращая ясность сознанию.

— Развлекаемся, мальчики? Хватит, ждите за дверью.

Тот, что нацелил на нее пистолет, попытался было возразить, не стесняясь в выражениях, но напарник миролюбиво похлопал его по плечу, увлекая к выходу, и подмигнул Насте. Когда за ними с громким лязгом закрылись двери, она мысленно досчитала до трех. Иногда, в особо тяжелых случаях, ее это спасало. Но как, черт возьми, можно было отнести эту ситуацию к тяжелой?

Она шла к этому долгих девять лет. Ни разу за все это время она не усомнилась в справедливости поставленной цели. Дальнейшие действия Шаха тоже ну никак не добавили бонусных баллов для какого-либо минимального сожаления. Она сама не могла понять, что чувствует в этот момент. Призывала на помощь ярость, злорадство, торжество победителя и не понимала, почему эти непременные спутники вендетты не приходят. Просто смотрела прямо в заплывшие от ударов глаза своей жертвы, испытывая что-то сродни растерянности.

Сколько раз она прорисовывала в своем воображении варианты возмездия этому человеку! В начале своего пути — самые сказочные, невероятные, но зрелищные, чуть позже — болезненные, жестокие, но и те казались ей недостаточными, чтобы воздать ему по полной. Меньше всего она могла предположить, что в час икс не почувствует ничего, кроме усталости и желания расправиться с ним поскорее. Никаких долгих разговоров, выплюнутых в его разбитое лицо обвинений и того самого восторга, который получила в исключительных случаях.

Бьющаяся в душевой Гюрза с перерезанными сухожилиями. От таких ран не умирают, но поговаривали, Терминатор счел опасным оставлять ее в живых.

Крот, который пришел в первую ночь ее насиловать, скрючившийся на бетонной плите после падения с высоты, с закатившимися глазами, смотрящими в небо, с расплывающейся под головой лужицей крови.

И Катон, которому она с таким наслаждением проломила височные кости во время очередного спарринга. Мгновенная смерть.

Тогда офигел даже Хаммер, а Настя поймала свое отражение в пыльном оконном стекле и буквально прибалдела от вида собственной улыбки.

Говорят, однажды привыкаешь ко всему, даже к остроте ощущений во время актов возмездия, и со временем этот адреналин сходит на нет. А может, все меняется именно тогда, когда ты находишь более сильный и неиссякаемый источник счастья. Остальное меркнет на его фоне.

Мысли путались. А Лекс между тем заговорил. Хрипло, сплевывая кровь, не понимая до конца, что происходит.

— Что за херня, Анна? Спикер знает?

Настю поразил его голос. Такой же четкий, с агрессивно-ироничными нотками… разве что более сиплый. Конечно же, он решил, что его Ангел пришла ему на помощь. Но такие люди даже за это не умеют благодарить. Скорее, это было похоже на предъяву за то, что его спасительница не особо торопилась.

— Спикер все знает, Лекс.