Я ставлю на любовь

Едва уловимое движение пальцев, обтянутых черной кожей перчатки. Поворот острия скальпеля…

— Один.

Настя вздрогнула, не поверив, что отсчитывает последние секунды кровного врага.

— Два…

Паника в его глазах. И такая далекая попытка ее локализировать. Или просто не допустить униженных рыданий с просьбами не убивать.

— Аня!..

— Меня…

Лезвие вошло в его шею, словно в желе.

— Зовут…

Резкий рывок с углубленным надрезом, чтобы тут же выдернуть скальпель и отскочить в сторону, наблюдая, словно в замедленной съемке, как выстрелил фонтан алой крови, а душераздирающий крик резанул барабанные перепонки:

— Настя!

Скальпель глухо стукнулся о пол. Настя, словно завороженная, следила за этим фонтаном крови, который не желал прекращаться. Провела рукой по лбу, даже не понимая, что на перчатке осталась кровь, которая сейчас прочертила ровные полосы от брови к виску.

— За Светку. За Влада. За меня.

Она продолжала стоять и смотреть даже тогда, когда фонтан крови иссяк, а конвульсии Лекса прекратились. И только его предсмертный хрип все еще звенел в сознании. И в нем было именно то, чего она хотела. Панический ужас и боль. Ну а разве она надеялась услышать что-то другое? Раскаяние или сожаление? Увы. Жизнь давно лишила ее напрасных иллюзий.

Холод пробирался под кожу. Тонкое платье от него не защищало.

«Ты опять захотела пневмонию, дура? Краснова, эгоистка… Все время тебя спасаешь, подставляешь свое плечо, а ты продолжаешь заигрывать со смертью! Я, чтобы ты знала, тоже устаю и мне нужно время на восстановление…»

На губах Насти появилась легкая улыбка. Смущенная и слегка виноватая, та, которую часто можно было встретить на заре ее юности. Та, которой она сама раньше жутко стеснялась, пытаясь спрятать за неприветливостью, и от которой в свое время потерял голову Влад.

«Светлячок, ну перестань… я оденусь… вот, уже все! И выпью горячего чая. Только не злись!»

Настя скинула на пол окровавленную перчатку, продела руки в рукава полушубка, удивившись тяжести в кармане и только спустя несколько секунд вспомнив, что уложила туда пистолет. Достала, сжала в ладони, посетовав на себя за такое обращение с норковой прелестью, и спокойно направилась к двери. На Шахновского даже не обернулась, примерно понимая, что увидит. Нет, она сможет прекрасно спать, даже если поежится от гримасы панического ужаса на его красивом лице и в зеленых глазах, которые однажды свели ее, столь молодую и наивную, с ума. Скорее, это была привычка: никогда не задерживаться на месте преступления.

Снег прекратил сыпать, но безрадостное зимнее небо было по-прежнему серым и неприветливым. Настя прошла мимо “дознавателей”, курящих на крыльце, хлопнула калиткой, покидая территорию заброшенного дома. Спикер стоял к ней спиной, засунув руки в карманы, а телохранитель что-то тихо говорил ему. Он запнулся, увидев Настю, и кивнул в ее сторону.

Антон повернулся. С непроницаемым выражением на лице следил, как Настя медленно приближается, смотрел то на ее лоб, то на пистолет в ее руке. Когда до него осталось несколько шагов, Настя вздрогнула от неожиданности и не поняла, зачем ее босс, несмотря на ранение, кинулся ей навстречу. Перехватил пистолет из ее рук, бросил охраннику. Сжал плечи, больно впиваясь, пытливо вглядываясь в ее глаза.

— Эй, вы чего?

— Ты ранена?

Непривычные нотки беспокойства удивили Настю. Как и жест мужчины, который провел по ее лбу ладонью. На ней остались мелкие хлопья свернувшейся крови.

— Нет. Это его…

— Я не слышал выстрела.

— Я решила холодным оружием. Мало ли, грохот услышат.

Настя оглянулась назад, вспомнив о курящих парнях. Свою электронную сигарету она с собой не прихватила.

— Антон Сергеевич, я курить хочу.

Он не отпустил ее. Все так же смотрел в ее глаза, лишь коротко бросив охраннику:

— Ты слышал, что сказала дама?

— Но я не…

— Твою мать, не беси меня. Знаю, что куришь. Гробишь здоровье, уволю к черту, КМС недобитый. Не заставляй искать, найду — грохну.

Не прошло и минуты, как Настя затянулась ощутимо крепкой сигаретой. Затянулась, но не закашлялась с непривычки, как ожидала. Спикер разжал свою хватку на ее плечах и поморщился. Якобы от дыма, а на деле от боли.

— Давай пройдемся, Ангелок, — кивнул в сторону небольшого обрыва, за которым располагались огороды.

«Ехал бы домой с таким ранением», — подумала Настя, но вслух ничего не сказала. Молчала даже тогда, когда Спикер остановился, спокойно разглядывала безрадостную панораму запущенных грядок с колышками. Ветер трепал остатки чучела в грубом рванье, отдаленные крики ворон нарушали тишину.

— Что дальше думаешь делать, Настя?

Девушка пожала плечами. Возможно, он снова испытывал ее на прочность. Заброшенная земля — идеальное место для захоронения. А как знать, что пришло в голову главе Синдиката, когда Ангел выполнила свою работу? Она не боялась. Даже если бы оставила при себе пистолет или скальпель, силы были не равны. Трое в лодке, не считая Сергеевича.

Затянулась крепким дымом, не повернув головы, проронила:

— Спать. Устала я.