Я ставлю на любовь

Водяной зарычал, когда Настя, имитируя несдерживаемую страсть, прошлась по его шее дразнящими поцелуями. Его дыхание сбилось, а из горла вырвался хриплый стон. Девушка поймала его затуманенный взгляд, который казался почти белым, таймер запустился, отбивая секунды до финального броска. Семь. Шесть. Пять… Захватить в вакуум рта бугорок кадыка, скользнуть языком до боли соблазнительной лаской. Четыре. Три. Два. Переместиться этими сводящими с ума поцелуями выше, обвести полукругом языка место последующего удара. Один!

Зубы свело тупой болью от усилия, когда они, прокусив тонкую кожу, впились в стенки артерии, показавшиеся грубой резиной. Последнее усилие, все силы, которые оставались, чтобы сомкнуть зубы, — и вот неподатливая плоть разорвана. Тошнотворно-соленая алая кровь с привкусом железа хлынула ей в рот, выстрелив предсмертной фрикцией по горлу, зубы вновь сомкнулись практически до крошева зубной эмали. Желудок Насти скрутило в узел, когда она отпрянула от Водяного, отплевывая его кровь.

Он ничего не успел сделать. Неправдоподобно яркая даже в унылом полумраке ангара кровь хлестала из его шеи, пока он сам, словно в замедленной съемке, заваливался на пол. Предсмертный вопль перерос в хрип, и Настя, привыкшая к виду крови и смерти, все равно отвернулась, чтобы не видеть его конвульсий. Сдерживать тошноту становилось все труднее, как и отплевывать кровь, которая брызнула прямо в горло.

На вопль кореша прибежал Сиплый. Нескольких секунд ему хватило, чтобы понять произошедшее. Настя наблюдала, как первичный шок на его лице сменяется безумной яростью.

— Тварь! — заорал он, выхватывая пистолет.

Звук выстрела отозвался громким эхом в большом ангаре, запястья Насти прошило болью, когда пуля задела толстую цепь, высекая сноп искр. Это было безумие в чистом виде — именно поэтому он не попал ей в голову. Девушка, закусив губы, дернула руками. Увы, пуля не разорвала звенья цепи, лишь прошла по касательной. Боковым зрением она видела, как Сиплый трясущимися руками снимает предохранитель. Скрежет железной двери показался ей почти райской музыкой.

— Какого черта здесь происходит? — Настю все еще мутило от привкуса крови, и знакомый голос не успел восприняться сознанием в полном объеме. — Совсем с ума посходили?

— Лидер, эта сука загрызла Ствола!

Второй мудак держал ее на прицеле. Настя пережила несколько растянувшихся во времени секунд между жизнью и смертью, прежде чем Лидер, сделав резкий выпад, выкрутил локоть Сиплого. Пистолет с глухим стуком шмякнулся на бетонный пол.

— Что ты несешь?

— Посмотри сам! У нее весь рот в крови…

Настя ощутила на себе взгляд.

— Возьми себя в руки. Как это произошло?

— Да Ствол ее о***бать собирался, я покурить вышел…

Настя закашлялась, сплюнув на пол слюну с чужой кровью. Липкая субстанция застывала на ее лице, словно косметическая маска графини Батори. Почему-то реальность уже в который раз встала вверх тормашками, и единственное, что ее сейчас заботило, — это приступ тошноты. Она из последних усилий концентрировалась на светлой полосе бетона, единственной не окрашенной алой кровью, исходящей паром на холодном бетоне, но взгляд помимо воли остановился на начищенных кожаных туфлях Лидера, на фактуре ткани его костюмных брюк, когда он остановился перед все еще дергающимся в конвульсиях телом Водяного. Нагнулся, ощупав его пульс и не боясь того, что испачкается в крови, и с усталым вздохом выпрямился.

— Я, кажется, велел ее допросить, а не в**бать.

— Да она раскололась почти, откуда я…

Лидер остановился перед Настей, не обращая внимания на оправдания Сиплого. Сжал пальцами ее подбородок, резко дернув вверх. И снова предательское касание тепла побежало по ее венам, лишая возможности зажмуриться или вырваться из захвата.

Клинки, высеченные то ли из балтийского янтаря, то ли из осветленного обсидиана, буквально с шипением вошли в холодные озера ее собственных глаз, не позволяя не то что отвести его… не позволяя даже думать. Все в этот момент утратило свое значение: адский холод декабря, окоченевшие мышцы, фантомный след грубого проникновения пальцев ныне покойного урода, тошнотворный привкус крови на языке, саднящие от ударов скулы… А о смерти она вообще не думала, как и о том, чтобы вырваться.

Ее губы только чудом не дрогнули в улыбке. Она не мешала ему, такому родному и реальному, сжимать ее подбородок, передавая своим прикосновением спасительное тепло, скользить лишенным эмоций, словно затянутым льдом безразличия, взглядом по своему лицу. Она даже не задумывалась о том, что никогда еще за прошедшие девять лет не была столь уязвима и беззащитна.

“Влад…” — ее губы приоткрылись, чтобы произнести это вслух буквально за секунду до того, как она увидела его кулак с большим серебряным перстнем в виде волчьей пасти, который стремительно опускался на ее запрокинутое лицо. Вот к этому она не успела подготовиться. Голова взорвалась оглушающей болью, и попытка удержать сознание в этой реальности потерпела фиаско. Темная пелена обрушилась с оглушительным звоном, ломая все на своем пути и лишая ее последних сил.