Я ставлю на любовь

Говорят, отцовский инстинкт крепок и неистребим. Что почувствовал ее отец, работник МВД еще тогда, когда угрозы как бы не было и в помине? Настя потом не раз задавала себе этот вопрос. А пока же отмахнулась от родительского поцелуя в лоб и выпорхнула из машины, прихватив пакеты с обновками.

У подъезда ожидал сюрприз. Белая “тойота” и ее несравненный обладатель. Стоял, облокотившись на капот, и нервно курил. Он всегда дымил, когда нервничал. Сердце Насти сжалось на короткий миг, и тут же пружина резко распрямилась, распуская в сознании цветы ничем не прикрытого злорадства и самодовольства. Вместо острого желания рвануть к Светке и дождаться, когда же призрак из прошлого удалится восвояси, Настя распрямила плечи и гордо продефилировала мимо, словно не замечая того парня, которого еще совсем недавно считала едва ли не смыслом своей жизни. Наивная. Как можно было спутать влюбленность с боязнью остаться “не такой как все”, без парня?

— Эй!

Она не обернулась. Только погасила тревогу, испугавшись, что Лешка догонит ее и ударит. Ударит? Да она, новая, двинет ему по яйцам каблуком босоножка, если он к ней приблизится.

— Эй, Настя, подожди!

Девушка набрала код, открывающий двери, переложила пакеты в левую ладонь и, ведомая куражом, отвела назад руку, продемонстрировав ему средний палец. Может, Шахновский что-то и сказал в ответ, она не слышала. Дверь закрылась за ее спиной, словно отрезая прошлое от светлого будущего.

Влад приехал ближе к закату. Настя повисла на его шее прямо в прихожей, спрятав лицо в бархатных острых лепестках бордовых гвоздик. До него ей никто и никогда не дарил цветов. Однажды она проговорилась об этом в порыве восторга от своих первых красных роз, и теперь ее мужчина (ей нравилось называть его именно так. Не “парень”, не “бойфренд”, а именно «мужчина») баловал ее букетами при каждой встрече. Насте безумно хотелось казаться взрослой в его глазах.

Они бросали вызов окружающей реальности и вели себя так, словно никого, кроме них, не существовало. Влад, подозревала Настя, смотрел на вещи куда реалистичнее. Работа обязывала. Но когда за ними закрывались двери квартиры, все условности летели к черту.

— Мне придется уехать завтра утром.

Настя как раз доставала из духовки свое творение — тертый пирог с черничным вареньем — и шипела на пальцы, которые умудрилась обжечь о противень. Едва не выронила его из рук от острого разочарования.

— Как? Куда?

Пирог был забыт. Мысль о разлуке резала сердце невыносимой болью.

— В город М. Это три дня, если все пойдет как надо. — Влад покачал головой, с нежностью глядя на сникшую, погрустневшую Настю.

Отбросил с колен хлопковую салфетку и пересел ближе, заключая девушку в теплый кокон своих объятий.

— Настенка, всего три дня! Не заметишь, как пролетят… Это что, слезы? Ну что ж ты у меня такая глупенькая…

Настя действительно едва не плакала. За все время их стремительно набирающего обороты романа она никогда не расставалась с ним больше чем на полдня. Да, время имело свойство ускоряться, когда они были оторваны друг от друга, но… три дня!

Она все-таки всхлипнула, прижимаясь щекой к плечу Влада. Он продолжал гладить ее по затылку с колючим ежиком модельной стрижки, что-то успокаивающе шептать и прижимать еще крепче, словно пытался влить ей под кожу всю свою нежность к ней, его любимой девочке.

— Настя, мой дикий печальный котенок! — он мог назвать ее даже “чучундриком”, суть бы от этого не изменилась. Главное — те чувства, что он вкладывал в свои слова. Именно эти искренние эмоции бурлили в ее крови, рассыпаясь золотыми искрами. — Я же оборву тебе телефон… как бы далеко я ни был, ты всегда будешь чувствовать нас рядом. Меня и мое тепло…

Наверное, тогда она это почувствовала. То, что никогда больше его не увидит. Вжималась до боли в его грудь, вдыхала запах его кожи, сплетенный воедино с горьким ароматом сандала, вбирала в себя это тепло ласкового солнца, способного поддерживать в ней жизнь, а плечи тряслись от сухих рыданий. Чувствовал ли он то же самое? Ощущал затылком холодное дыхание неумолимого фатума, который уже подписал свой безжалостный приговор их дальнейшему существованию, подарив последнюю милость — эти уникальные часы вместе, перед тем как небеса обрушатся и незнакомое чужое светило превратит их планету в выжженные радиацией руины? Она никогда этого не узнает.

— Малышка моя… девочка моя любимая… если бы ты только знала, насколько мне дорога, ты бы не плакала! — горячий шепот обжигал ее ушную раковину. — Я всегда буду рядом и никогда тебя не оставлю! Просто знай это, и все!

Той ночью он был максимально нежен. Покрывал ее тело поцелуями обожания, качал на руках, как малышку, закутывая в тепло своих объятий.

— Всегда рядом, Настенка! Что бы ни случилось…

Наверное, сам фатум усомнился в своем решении, спокойно наблюдая свысока за ними. Но ничего менять не стал. У судьбы никогда не было совести. Только чувство черного юмора…

Глава 14

— Холодно… — прохрипела Настя, натягивая одеяло до самого подбородка. Ее действительно колотило от озноба.