Я ставлю на любовь

Смотрите, эти осколки погибшей планеты некогда принадлежали к… да пусть будет Альфа Кровавого Синдиката. А эта далекая звезда когда-то называлась Солнцем. Но для своих родных планет она была известна также под именем, сопоставимым с транслитом слова “власть”. До сих пор неизвестно, какая именно космическая катастрофа снесла пространственно-временной континуум, разорвав связь планеты и ее светила, разбросав их в разные концы галактики. Сейчас осколки планеты Черный Ангел мало напоминают ее прежнюю: яркую, цветущую, с голубым ореолом атмосферы. Чужая звезда, Альфа Синдиката, сожгла ее и разрушила, раздавила своей гравитацией…

Что? Студент, вы тянете руку? Говорите. Вы в упор не видите черные обломки? Вы видите пики горных хребтов, зеленые и песчаные территории суши и голубую гладь океанов с шапками льдов на полюсах, границы материков и завихрения облаков в верхних слоях ее атмосферы? Что? Не вы один ее видите? И звезду тоже? Вы заблуждаетесь. Вы видите прошлое.

Видите ли, какое дело: свету необходимы миллионы, а то и миллиарды лет, чтобы преодолеть это пространство. То, что вы видите — архив. Видеозапись многовековой давности. И пройдут снова миллиарды лет, прежде чем вы увидите истинную картину — взорвавшееся солнце и разрушенную планету. Может, им сейчас даже не больно. Они живы. Но, встретившись, могут друг друга и не узнать, а если узнают… в них уже ни капли от них прежних. И мы даже не знаем, цела ли эта галактика, которая была их пристанищем. Возможно, на ее месте уже тысячи веков черная дыра…

— Тебе даже нечего мне ответить, — Влад по-прежнему не злорадствовал и не упивался собственной победой.

Смотрел на нее, ничем не выдавая своих истинных эмоций, а Насте не хотелось погружаться в манящую бездну самообмана и искать в его взгляде отголоски прежнего тепла, придумывать несуществующую печаль… или же радость оттого, что они снова встретились. Стоит на миг предположить, что с ней заговорила ее интуиция, увидевшая нечто ей не предназначенное.

Она не боялась смерти. Она не боялась пыток. Она боялась, что ее заставят умирать в смертельных муках от равнодушия того, кто был когда-то для нее смыслом существования. Она боялась собственной уязвимости сейчас, рядом с ним. Так близки друг к другу — и так недопустимо далеки.

Миллиарды парсек. Даже если одна эллипсовидная галактика может легко уместиться в дрожащей женской ладони.

— А ты вколи мне свое чудотворное зелье.

Виски сдавило тупой болью от одного обрывочного воспоминания: ее сбивчивые рыдания и согревающий свет забытого солнца. Снова семь кругов ада ее прошлого, сбивчиво выпаленные прямо в глаза родного и нежного дознавателя.

— Хотя откуда тебе знать, что нас не учили ставить блок на действие пентотала.

— С детекторами лжи все понятно. Именно в силу их ненадежности я и не держу у себя в доме подобную рухлядь. А с сывороткой? Почти получилось, Настя. Но надо было в качестве блока придумать что-то пооригинальнее, чем история страшного возмездия. За меня в том числе. И мне прекрасно известно, что обмануть сыворотку невозможно.

— Лидер, ты нереальный упрямец… — горло невыносимо болело. — Ты сам сейчас не веришь в то, в чем пытался себя убедить.

— Но ведь мы никуда и не спешим, верно, девочка? У нас впереди достаточно времени, и я с удовольствием тебя послушаю.

Время не пощадило никого из них. Этого следовало ожидать. То ли в силу своей простудной слабости, то ли от последствий действия сыворотки правды, Насте сейчас было больно это осознавать. Она знала его другим. Тот Влад, который любил носить ее на руках и сдувать с нее пылинки, и тот, кто сидел сейчас в кресле, мастерски скрывая свою ненависть к ней за маской напускного ироничного хладнокровия, были двумя разными людьми.

Настя не умела строить воздушных замков и напрасных иллюзий. Она прекрасно знала, как такие люди расправляются со своими врагами. Не имело значения, что же связывало вас в прошлом, весь спектр такого прекрасного чувства, как любовь, давно рухнул осколками калейдоскопа в пыль у их ног, под широкие подошвы, которые раздавили цветные осколки стекла с легкой совестью.

Она чудом осталась жива после допроса в ангаре, но ведь еще не вечер…

Когда Лидеру надоест играть с ней в эти психологические игры с подтекстом “кто кого круче сделал”, он с легкостью спишет ее со счетов, не раздумывая, как она, перед тем как решила судьбу Валлиулиной и Колесниченко.

— Если намерение порвать мои простуженные связки — часть твоих тонких пыток…

Неожиданный приступ кашля согнул Настю пополам. Казалось, от саднящей боли разрываются легкие, горло обдало огнем, а на глазах выступили рефлекторные слезы. Комната буквально поплыла перед глазами, и она не сразу поняла, что Влад оказался рядом со стаканом воды.

И вновь ей показалось, что сейчас все закончится. Что его ладонь зароется в ее волосы на затылке, губы прижмутся к пылающему лбу, передавая ей силы и забирая лихорадочный жар. “Отшлепаю за то, что ходила без шапки”, - беззлобно пожурит он, укачивая ее на своих руках, как маленькую…

Девять лет назад все бы так и было.