Я стою миллионы

Наиболее любознательные особы разглядывали портреты, пейзажи и натюрморты, которые, будучи выполнены в абстрактной манере, представляли собой беспорядочное цветное месиво лихорадочно нанесенных мазков.

Были здесь и так называемые «гурме», на лицах которых застыло насмешливо-пренебрежительное выражение. Они демонстрировали полное равнодушие к объектам искусства и к себе подобным. Даже их радостные возгласы по поводу вновь прибывших не могли обмануть тонкого наблюдателя: их лица, на мгновение вспыхивая приветливыми улыбками, через секунду гасли, застывая в скептических гримасах.

Молодые женщины, следуя модному нынче стилю «гарсон», в большинстве своем напоминали бесшабашных угловатых подростков: беспорядочная лирика коротких причесок, блузки, рубашки, пиджаки, брюки, галстуки, шейные платки.

— Таня, добрый вечер, — окликнула меня Жаклин, — вы давно пришли?

— Только что. — Я взяла один из фужеров с шампанским, предложенных официантом. — Сразу видно, ваши вечера пользуются успехом.

Она улыбнулась.

— Хотите познакомиться с Вилану прямо сейчас или оглядитесь вначале?

На Жаклин были брюки шоколадного цвета и узкий бежевый батник. На шее — неизменный шарфик, на этот раз — в оранжево-коричневую полоску. Просто, но со вкусом.

— Я не прочь познакомиться прямо сейчас.

— Тогда пойдемте. — Жаклин взяла меня под руку.

Пока мы шли, она, улыбаясь, кивала направо и налево. Усадив меня на диванчик с металлическими ножками в форме собачьих лап, с мягким цилиндром вместо спинки, она исчезла на несколько минут и вскоре вернулась в сопровождении мужчины и женщины бальзаковского возраста. Довольно приятная пара.

У месье Вилану был здоровый цветущий вид. Его свежее лицо излучало спокойную доброжелательность и деловитость. Густые каштановые волосы, зачесанные назад, карие глаза, которые, казалось, одновременно изучают, подбадривают и оценивают, массивный подбородок, по-детски пухлые розовые губы, без конца расплывающиеся в улыбке, молодцевато развернутые плечи и крепко сбитая фигура — именно таким представлялся мне безбедно живущий рантье из какой-нибудь французской провинции.

Мадам Вилану, которую хотелось назвать «мамаша» Вилану, составляла достойную пару своему мужу. Жаклин весьма точно обрисовала ее пышные формы. Она действительно воплощала классический тип женщины-наседки: дородная, большегрудая, с достоинством вышагивающая, озабоченно напрягающая лоб, на котором не было ни одной морщинки. Но все ее флегматичное достоинство перечеркивалось одной смешной деталью: при ходьбе ее голова покачивалась из стороны в сторону на манер китайского болванчика. Это движение казалось не врожденным, а тупо заученным, и все-таки меня не покидала мысль, что оно демонстрирует некую внутреннюю рыхлость и безволие.

— Добрый вечер, — слащаво улыбнулся месье Вилану, протягивая мне руку. На безымянном пальце тускло поблескивал черный треугольник агата.

— Здравствуйте, — улыбнулась я в ответ. — Вы прекрасно все устроили!

— О! Это далеко не показательная вечеринка, видели бы вы, какие приемы здесь устраивались прошлой осенью! — с детским бахвальством воскликнула мадам Вилану, польщенная моим искренним восхищением.

— У нас бывают известные люди: политики, бизнесмены, артисты, — добавил месье Вилану.

— Жаклин сказала нам, что вы из России, что вы — детектив… О, мы все потрясены случившимся! Эрика здесь все любили. Вы ведь знаете, наверное, французы не очень жалуют американцев, но Эрик — другое дело, умный, добрый, обаятельный… Конечно, русские корни… Во Франции всегда с пониманием относились к русским, впрочем, как и к полякам, — выпалила на одном дыхании мадам Вилану.

— Дорогая, — вмешался ее муж, — наша гостья, как сказала нам Жаклин, хотела поговорить с нами об… — он замялся, подыскивая нужное слово, — этом деле.

— Да, вы правы, мне действительно необходимо задать вам несколько вопросов.

— Поль, что, если нам пойти в кабинет? Здесь очень шумно, — предложила мадам Вилану. Ее голова, качнувшись вперед, замерла у правого плеча.

— Я не отниму у вас много времени, мы можем поговорить и тут, — сказала я, не горя желанием покидать диванчик, с которым уже вполне свыклась. Вначале я проклинала того ушлого дизайнера, который придумал такую спинку, но сейчас поняла, что всякие модернистские закидоны не отменяют известного комфорта, к тому же этот диванчик был удобным наблюдательным пунктом.

— Что вас интересует? — спросил Поль, изрядно потеснив меня на довольно узком сиденье.

— Вы знаете Андре Жофруа?

— Да, у нас даже есть его работы.

— Тогда, может быть, вы знаете, не был ли он недавно в России, ну, скажем, два-три месяца назад?

Поль и Мари переглянулись.

— Вы что, подозреваете Андре? — посмотрела на меня мадам Вилану.

— Ну что вы, я просто собираю факты, которые могут что-то прояснить.

— Кажется, Анн-Софи говорила, что после Нового года Андре собирался куда-то ехать, но вот куда? Может быть, и в Россию, хотя он все больше ездил в Америку, — неуверенно сказал Поль.

— А почему бы вам самой не спросить у него, — предложила Мари.

— Конечно, спрошу, если вы представите меня ему.