Я - Тайига

Под взглядом Мракуса по полу пробежались язычки пламени, рисуя на залитом кровью полу чернильную звезду, заключенную в круг. От демонического узора к Ригоне потянулись тонкие нити, пронзая насквозь. Она задергалась, а зеркало начало покрываться красной пеленой.

— Знаешь, почему эльфы ненавидят Д’емонов? — благодушие вампира пугало больше его ярости. — Потому что Д‘емоны их очень любит. Лучше крови не найдешь, когда нужно провести сложное колдовство или погурманить. К сожалению, просто высушить эльфа — это непозволительное пока расточительство для меня. Особенно, если эльф или эльфийка княжих кровей. Ты в курсе, что ваша кровь близка по составу с Драконьей? А Драконы великие умельцы пересекать границы миров. Я влил в этот Курган кровь Олди и ее брата Вионота. Но мне не хватает еще немного, чтобы завершить задуманной. Мне не хватает тебя, Ритти.

Чем сильнее наливалось красным зеркало, там отчаянней извивалась Ригона. Ее глаза покраснели, а на висках и шее вздулись вены.

— Ну, а теперь вернемся к твоему желанию. Попробую угадать. Ты, верно, хочешь, чтобы боль исчезла? — ласково заметил Мракус. — Я ведь прав?

Ведьма быстро-быстро закивала головой.

— Точно? — издевался Мракус. — У тебя ведь только одно желание, Ритти… Тебя ведь твои любовники так называли? Ритти. Звучит очень по-домашнему. Ох, прости, отвлекся. Так что у нас с желанием? Все-таки боль убрать?

Она закивала, а по щекам заструились кровавые слезы. Между тем в недрах зеркала уже клубились багровые облака.

— Да будет так. По-сути, она особой роли не играет. Важнее твой страх и твоя кровь. А еще место, где мы стоим… Ты бывала когда-нибудь в моих землях? Ну, конечно, бывала. Это же ты выкрала ублюдка моей жены из колыбели. Хотя в спешке ты могла и не разглядеть местность. Так я скажу тебе. Удивительно, но Королевский Курган как две капли воды похож на холм, где стоит мой замок. Я не знаю, какой гений строил эту Часовню, но и она очень напоминает мне о доме. А значит, Ритти — у этих двух мест есть своя, глубинная связь. И мы ее сейчас вскроем, чтобы прорубить надежный проход, который больше не будет зависеть ни от каких затмений…

Пол содрогнулся, и по нему побежали трещины.

— Время, господин, — опять напомнил один из жабообразных.

— Ах, это время! Скоро оно уже не будет мне помехой. Прощай, Ритти. Было забавно познакомиться с тобой поближе.

И Мракус всадил в грудь принцессы свой меч, обрушивая потоки крови на узор. Зеркальная поверхность вздулась пузырем, выныривая из кровавых облаков. Внутри его я увидела холм, а на нем мрачный Замок с острыми как пики башнями. Вокруг простиралась выжженная земля с мертвым лесом крестов. Между ними бродили испускающее призрачное сияние звероподобные существа.

— Мой дом, — с гордостью произнес Мракус. — Окрестности, правда, пришли в запустение, пока я отсутствовал. Ну да скоро все наладится. Сейчас еще немного крови, чтобы истончить межмировые стенки… Кто у нас следующий на жертву? Ты, ублюдок? Или уступишь место своей шерстяной даме? Думаю, мы подберем для моей дочери другую душу. Не столь строптивую.

Анри подпрыгнул, словно все это время только и ждал этих слов. Резким рывком он выдернул Меч Теней из каменной плиты, но бросился не к Мракусу, а со всей силы метнул клинок в зеркало. Раздался оглушительный треск. Пузырь лопнул, превращаясь в рой из уменьшенных копий Меча Теней. И все они устремились к вампиру, превращая того в подушечку для игл. Мракус обвел присутствующих недоуменным взглядом и рухнул на свой узор, заливая его черной кровью.

А потом весь мир затрещал и рухнул на нас.

Сквозь клубы пыли пробивался рассвет. Снизу доносился тихий гул, который вскоре перерос в песнопение, тягучее и липкое как сосновая смола. Оно нарастало, приближаясь.

Я находилась на дне гигантской воронки, усыпанной черными обломками. Из всей Часовни каким-то чудом уцелели лишь стол с гробом и каменный саркофаг. Я обрадовалась, услышав под собой шевеления.

— Ты как?

— Вроде жива. А ты? — и далее бессвязное бормотание, прерываемое звуками поцелуев.

В покрытой пылью девушке я с трудом узнала Нору. А вот в личности ее кавалера я ничуть не усомнилась. Вел Анри себя недопустимо вольно, и подруга не возражала. А следовало бы. Приближающая процессия должна была насторожить столь лакомую для инквизиторов кандидатуру на сожжение.