Я - Тайига

Подруга в нетерпении расхаживала взад-вперед около пышного куста жасмина. Даже капюшон откинула, чтобы лучше обозревать окрестности сада. Когда колокола Святого Еремия предупредил об окончании сиесты, нетерпение на лице Норы сменилось растерянностью и даже испугом.

— Святой Еремия, прошу, пусть сейчас появиться Лира, — взмолилась она и молитвенно сложила руки. — Я тогда… тогда…

Подруга задумалась, и я поняла: она пытается сообразить, какой обет лучше произнести.

— Чего медлишь? — зашипел Риан, но я заставила нас плюхнуться на попу.

— Еще чуть-чуть, — попросила я и принялась умываться.

Не хочу перед подругой предстать неопрятной. К тому же, признаться, мне стало вдруг сильно любопытно, чем Нора готова пожертвовать, ради меня.

— Тогда, — торжественно возвестила она, — клянусь добрым Сеятелем, исполнить любое желание Анри.

— Наверно, это великая жертва, — с сомнением покачала я головой, удивляясь, когда Нора успела узнать имя у нашего хворого прохвоста.

Риан фыркнул и вытолкнул нас из кустов.

— Тая! — удивленно воскликнула подруга.

Я с удовольствием потерлась о ее ногу. По телу сразу разлилась нега, а в животе защекотало.

Сейчас бы молочка, а еще лучше сливочек. Мр-рр! Добрая, Нора, отнеси нас на кухню. Сливочек!!!

Когти непроизвольно стали сжиматься и разжиматься в сладком предвкушении. Я и сливки — мр-рр — созданы друг для друга.

— Сливки, фигня, — решительно возразил Риан. — Вот грудка фазана! Или, на худой конец, курицы… М-РРР!!!

Когда Нора присела, мы с готовностью торкнулись ей в руки и разжали зубы. Обслюнявленный пучок противно-терпкой петрушки переместился ей в ладонь. Травке Святого Петру Нора здорово обрадовалась, вот только она совсем напрасно решила потрепать меня за это по загривку. Змейки угрожающе зашипели.

Отпрянув, Нора уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

— О, Святой Контролер! Лира, неужели это ты?

— Мяу, — с достоинством ответила я.

— Ну, конечно, ты, — судорожно зашептала подруга и страшно побледнела. — Этот браслет… И облик нашей Таечки… Ох, это я виновата! Зачем? Ну, зачем я отпустила тебя? О мертвых, конечно, или хорошо, или никак, но ты была таким ребенком. Совсем без короля в голове!

Это, значит, я — ребенок?!? Это, значит, у меня короля в голове нет?!? А ты, подруженька хвостатая, у нас, значит, образец осторожности и предусмотрительности? — меня это так возмутило, что я выгнула спину и зашипела.

На что Нора неожиданно улыбнулась сквозь слезы. Она подхватила упирающихся нас под живот и прижала к груди.

— Я буду заботиться о тебе сильно-сильно, — торжественно пообещала она. — Ты никогда не пожалеешь, что стала кошкой!

— Тогда тащи на кухню, и дай мяса, — рявкнул Риан, но Нора услышала лишь еще одно требовательное: «Мя-у-у!!!»

6. Кошки не мурлычут — они так рычат

Мы влетели на центральный двор, почти опоздав на послеобеденное построение. Точнее, чуть не опоздала Нора, но нам с Рианом тоже пришлось не сладко. Наши души чуть не вылетели из хрупкого кошачьего тельца — так крепко Нора прижимала нас к груди.

Все воспитанницы Института благородных девиц уже выстроились идеальной полуподковой вокруг статуи Святого Иеремия. Девушки выглядели столь же неподвижно, как наш мраморный покровитель. Лишь летний ветерок колыхал полы темно-синих плащей, открывая взору краешки подолов серых юбок и подошвы башмаков.

Как всегда разные курсы группировались в отдельные отряды. Их всего шесть. Наша с Норой, и без того малочисленная группа, сейчас выглядела совсем сиротливо. И самое неприятное — чтобы добраться до трех однокурсниц подружке предстояло преодолеть весь двор, минуя классных дам. Они расхаживали каждая напротив своего участка строя, окидывая критичным взором подопечных. Накинутые на склоненные головы капюшоны делали всех воспитанниц неотличимыми друг от друга, но это не мешало нашим наставницам наводить последний лоск, безошибочно определяя нарушительниц дисциплины.

— Марьяна, не сутулься…

— Ирис, грудь вперед…

— Дьяна и Лис, закончили шептаться…

В отличие от своих воспитанниц, лиц преподобные сестры не прятали. Остроконечные крылья белоснежных головных уборов делали их такими строгими и благонравными, что меня тоже так и подмывало склонить голову, стыдясь своей грешной вольнолюбивой натуры.

Видно Нора в тот момент чувствовала тоже, что и я. Она на секунду замерла в нерешительности. Бежать через пять отрядов злорадствующих институток под прицелом полных осуждения взглядов классных дам — это, я вам скажу, то еще удовольствие!

Но выбора не было. Со свистом выпустив воздух, подруга сиганула во всю прыть зауженного платья на свое место.

— Мамочки, какой ужас! — мысленно простонала я, переживая за свою подругу еще сильнее, как если бы это была я.

— Что, выпорют? — поинтересовался Риан.

— Лучше быть выпоротой, чем гореть от стыда, — пробормотала я.

— Запомню, — хмыкнул этот злыдень.

Я хотела поинтересоваться, что он имел в виду, но…