Я, Тамара Карсавина. Жизнь и судьба звезды русского балета

В письме, приложенном к этому восхитительному подарку и написанном по-русски, Лифарь сообщает мне, что дом Шанель процветает еще больше прежнего благодаря известному портному, умеющему угождать всем. Два года назад состоялось дефиле в Москве. Но Габриэль отказалась съездить в СССР – ведь ее друзьями или любовниками были все эмигрировавшие князья старого режима. «Мадемуазель» стала настоящей брюзгой, продолжает Серж. Она, так поспособствовавшая освобождению женщины, ругает все новое, а особенно мини-юбки.

Лично я нахожу эту моду очень идущей к гладким и стройным ножкам. Наверное, Мэри Куант изобрела ее, чтобы женщинам было легче бежать за автобусом! И они впрямь становятся все активнее, все чаще спешат куда-то. И одежды их неизбежно становятся легче и легче, все упрощаются. Сожалеть об этом бессмысленно. Назад уже не повернешь.

Мода, убеждает меня Эмильенна, которой всего тридцать, обладает живыми красками: ярко-оранжевыми, лимонно-желтыми, отливает индийской розой… и сочетает неизвестные доселе оттенки: голубые джинсы и глазированный каштан блузки, например. Вот что понравилось бы Баксту. Как и обтянутые силуэты андрогинов в этих брючках «слоновьи ноги», очень плотно подогнанных на бедрах, – их все чаще можно увидеть в городе; как и разноцветные парики, и ниспадающие длинные волосы, украшенные цветами в духе «Флауэр Пауэр».[26]

Пользоваться телефоном я привыкла – но признаюсь, что сожалею о тех длинных, так затейливо завернутых посланиях, какие мои друзья-поэты непременно присылали мне на мой день рождения: Жан Кокто, Жан-Луи Водуайе – оба они умерли в 1963-м, как и дорогой мне Франсис Пуленк.

От Баланчина – ничего, а ведь на восемьдесят третий день рождения он присылал мне пожелания. Слышала, что этот неисправимый юбочник только что расстался с последней женой и музой (все жены были его музами и наоборот!), восхитительной французской балериной Танакиль Ле Клерк, уже несколько лет парализованной, увы; слышала я и о том, что сам он тоже очень болен. Его последняя эгерия, Сюзанна Фаррелл, бросает его и выходит замуж, и теперь она позирует фотографу, вечно окруженному несовершеннолетними девицами, – его зовут Дэвид Хэмилтон.

Меня утешает открытка от Мориса Бежара, и еще тут фотоснимки его труппы и несколько новостей. Вдохновленный успехом «Мессы по настоящему времени», он собирается основать школу в Брюсселе. Когда я сравниваю его танцоров, одетых – и мужчин и женщин – совершенно одинаково, то могу оценить, какой путь пройден со времен «Спящей красавицы»![27]

Поздравительная телеграмма от Би-би-си – они не исключают, что как-нибудь придут взять у меня интервью. Еще от моего американского издателя Макмиллана – там говорится, что мое техническое руководство по танцевальному искусству, вышедшее в 1956-м, было переиздано в шестой раз. Кстати, я знаю, что мой иллюстрированный учебник, изданный в 1962-м: Classical ballet: the flow of movement[28], по-прежнему хорошо продается.

Маленькая открытка, разрисованная от руки, подписана Урсулой Изабель д’Або – на открытке я в роли Сильфиды. Урсула происходит из высшей аристократии и была моей ученицей в ту пору, когда я давала в Лондоне уроки. Она являла собой образец молодой девицы, во всех отношениях совершенной, нечто вроде идеальной невестки. Будучи фрейлиной королевы на коронация Георга VI в 1937 году, в 1939-м году Урсула добровольно отправилась медсестрой на фронт. Ник видел ее, когда она руководила двумя тысячами женщин, работавших на оружейной фабрике. После этого она снова заставила говорить о себе как любовница и спутница миллиардера Пола Джетти.

А я-то считала себя позабытой!

И напоследок я припасла самое лучшее: Ник, милый мой Ник, проговорил со мной по телефону до самого полудня, обещая приехать навестить, как только у него появится свободное время. Он много разъезжает по работе. Мне удалось перекинуться парой слов с Каролиной, ей одиннадцать, и Николасом – он младше ее на два годика. Их тоненькие голосочки, радостный щебет и свобода выражения своих мнений очаровывают меня.

* * *

В пансионе меня удостоили чести сесть на почетное место – по правую руку от директора. В меню: пикша под майонезом (распространились слухи, что мой знак зодиака – Рыбы), потом обыкновенное жаркое из ягненка с мятой. Я выпила немного французского вина. И еще швепса. Благодаря Нику, работающему в этой фирме, к нам в пансион любезно присылают несколько ящиков ежегодно. Мой сын изучал когда-то театральное искусство, но едва он успел начать карьеру, как разразилась война и его призвали. Послужив под британским флагом, в начале пятидесятых он устремился строить карьеру киноактера. Второй брак и последовавшее рождение дочери заставили его жизнь сделать крутой вираж: и вот он большой начальник в фирме «Швепс». Поистине, судьба полна сюрпризов!