Я тебе объявляю войну, девочка!

Вот это у мужика выдержка! — признаю с невольным уважением.

— Жаль, что у меня нет прав. Могла бы таксовать.

— Машины у тебя тоже нет, — бездушно спускает меня с небес на землю Вадим.

И, кажется, тихо добавляет: «слава богу».

Одинокий и фальшивый гитарный аккорд выдвигает тревожность на первый план, оставляя таксопарк с его нарядными шашечками для томной женской мечты.

На улице Вадим быстро находит брешь в заборе. Парадную дверь в здании еще не установили. В настороженном молчании поднимаемся на последний этаж.

С каждым лестничным пролетом мой спутник дышит все надсаднее.

— Что-то ты быстро выдохся, Злобин. Спортом вообще не занимаешься, да? — Оборачиваюсь к нему, взобравшись по стальным ступенькам на крышу.

Ну ничего себе. Губы поджаты, по бледному лбу стекает капля пота…

Вадим даже после поездки не выглядел таким затравленным. Отходняк у него, что ли, жесткий такой?

— Так, дорогой. Подожди-ка меня внизу. Я тебя на себе обратно тащить не буду.

— Заткнись, — осекает он меня «ласково». — Одна ты не пойдешь. Кто знает, сколько там их.

— Ну ладно. Как знаешь… — Пожимаю плечами, скрывая облегчение.

Мужик-то даже полуживым смотрится внушительно. С ним как-то поспокойнее.

Тихо, чтобы себя не выдать крадемся на звук. Попутно присматриваюсь к Вадиму, отчаянно избегающего приближаться к парапету.

Видно, что господин «Я всех вас на среднем пальце вертел» безумно старается не поддаваться панике, сохранять надменный вид, но бледность и растерянный взгляд выдают его с потрохами.

Надо же. Птица высокого полета боится высоты!

Источник фальшивой игры обнаруживается сразу за вентиляционным коробом.

Софа сидит, скрестив ноги на сложенном вчетверо пледе, и бренчит на гитаре, а сзади приклеился… Он. Тот самый парень на мотоцикле, который осчастливил меня ежевечерней прогулкой с собакой и, кажется, преждевременной сединой.

Он ей якобы показывает, как надо правильно перебирать струны, а сам вовсю лапает наивную дурочку. Вот же засранец. Оторвать бы ему причиндалы! Главное, наглый какой, не дергается даже. Или думает, что бессмертный?

— Соня, сейчас же домой, — рявкаю хрипло и рвано.

В душе настоящий ураган. Облегчение напополам со злостью.

— А что ты раскомандовалась? — Растерянность на размалеванном лице сестры быстро сменяется праведным гневом. — Сама с утра домой пришла. Беру пример, раз тебе можно!

— Исполнится восемнадцать, тогда и примеривайся, — отрезает Вадим и обращается к оборзевшему парню. — А пока вот этот вот совершеннолетний сопляк рискует не усидеть на свободе до наступления твоего возраста согласия.

«Сопляк» в почти два метра роста отчетливо сглатывает и тоже бледнеет.

— Сонь… О чем это он?

— О том, что паспорт надо спрашивать, а потом лапы распускать, — грозно сообщает Вадим.

Надо сказать, бледным как оживший труп, он внушает еще больше безотчетного ужаса.

— Соня? — уже требовательно, с нотками злости повторяет парень.

— Саш, ну что ты заладил? — всхлипывает сестра виновато. — Подумаешь, накинула три года… Разве возраст имеет значение?

— Решающее, — бросает он, вырывая из ее рук гитару. Только эхо всхлипнувших струн тянется в ночи прощальным аккордом.

— Света, блин! Ну кто тебя просил?!

Взгляд сестры — как горький плевок прямо мне в душу.

Вадим бесцеремонно хватает Соню за шиворот, спасая меня от необходимости скандалить прямо здесь.

— Дома разберетесь. Свет, я сам поведу. Аж протрезвел, бля…

Соня всю дорогу демонстративно молчит. Дуется. Во дворе всовываю ей в руку ключи от квартиры, а сама остаюсь в салоне.

Мне еще долг отдавать. Похоже, с процентами…

Глава 17

Вадим

Смотрю через лобовое стекло, как ветер срывает капюшон с бестолковой головы глупой школьницы.

«Разве возраст имеет значение?»

Не имеет, блин! Если ты выглядишь на все двадцать.

У нормального мужика стоит на созревшие формы, а не на цифру в паспорте. А тело у Сони развилось куда быстрее мозгов.

Никто не будет равнодушно смотреть сквозь аппетитную задницу и в момент, когда такой акселератке стукнут заветные восемнадцать, вдруг прозреет: О, «можно» стало! Дай-ка я за ней приударю!

Девушка либо волнует воображение, либо нет. При условии, что она не выглядит как подросток. Тогда это уже повод напрячься не по-детски и задуматься, все ли с тобой, чувак, в порядке.

Женщина она же смотрит иначе, реагирует иначе, а подросток при любых внешних данных внутри еще ребенок. Беда в том, что на глаз точный возраст студентик-первокурсник едва ли определит. У самого отголоски детства в жопе играют наравне со спермотоксикозом. Вот и бегут такие неопытные от школьниц как от огня, во избежание, так сказать…

Умом я с пацаном солидарен — иди, девочка, домашку решай, не засирай себе мозги свиданками. А смотрю на поникшие плечи Соньки и в груди ощущения какие-то тягостные. Как будто он бегством своим лично меня оскорбил. Хочется нос идиоту сломать за то, что обнадежил не проверив. За то, что разочаровал.

Не ожидал обнаружить в себе зачатки эмпатии. Честно — так себе находка.

Стряхнув с себя секундную блажь, перевожу взгляд на Свету.

— Я достаточно оперативно решил твою проблему?

Она вся сжимается.