Я тебе объявляю войну

— Почему вы вдруг вспомнили самую тупую фразу из всех сонетов?

— Тупую? — переспросил он.

— Глупо думать, что существует неизменная любовь.

— Откуда ты можешь знать, что она не существует? — даже при свете свечи я увидела, как Денис Сергеевич прищурился. — Разве ты когда-нибудь любила по-настоящему?

Что еще за выпад?

— А вы откуда можете знать, что она существует? — парировала я. — Разве вы когда-нибудь любили по-настоящему?

И тут же пожалела, что это сказала.

— О! Я вижу, тебе многое обо мне известно, — заметил Морозов. — Интересно, где ты почерпнула такие сведения? Ах, да! Ты же читала мою книгу!

— Что? — от удивления я покачнулась и чуть не упала.

— Я потом нашел следы — в некоторых местах рукописи ты чернила размазала.

Вот же черт! Хорошо, что темно и не видно, как я смутилась.

— Конечно, после этого ты могла сделать вывод, что я никого никогда не любил. Ни по-настоящему, ни… вообще никак, — продолжил он. — Только, Вика, я ведь писал эту книгу несколько лет назад. А сейчас достал переписывать. Теперь я знаю многое про любовь. Знаю, что она может залечить любые раны.

Меня эти слова будто ножом полоснули. Так и хотелось съязвить: «… только чтобы залечить ваши раны, потребовались двухметровые ноги».

Конечно, ничего подобного я вслух произнести не могла. Просто сказала:

— Спокойной ночи, — и вышла из комнаты, отправившись на кухню прикладывать лед к ноге.

Как жаль, что к сердцу лед не приложишь! Оно продолжало полыхать — от негодования и обиды. Сон как рукой сняло. Нет, вы только посмотрите — этот ценитель юных красоток еще будет рассказывать мне о настоящей любви!

Заснуть удалось лишь к утру. Проснулась я часов в десять от умопомрачительных ароматов, разносящихся по квартире. Проковыляв на кухню, обнаружила, что Морозов…? Чтоооо? Готовит завтрак?

— Э-э… что вы делаете? Готовите? — удивленно выдавила я.

— Доброе утро! — он повернулся ко мне, — ха-ха, видела бы ты сейчас свое лицо! Чему ты удивляешься? Думала, я не умею готовить? Нет, Вика, я умею. Научился когда-то. То есть — пришлось научиться. Просто мне обычно некогда, да и не люблю я это дело. Но сегодня же — праздник. Решил — надо тебя хоть как-то поздравить, — сообщил он с абсолютно невозмутимым видом и начал сервировать стол.

Чего-чего? Я еще не отошла от ночного разговора, и вся эта ситуация меня очень рассердила.

— А зачем вы МНЕ готовите завтрак? Девушке своей готовьте! И ее поздравляйте! — вырвалось у меня.

Морозов странно на меня посмотрел, а ответил на мой выпад и вовсе удивительно:

— Вика, у меня в последнее время возникают сомнения, что ты — филолог. Ты точно сама проводила лингвистический анализ текстов?

Вот к чему такое говорить, а? Я рассердилась еще больше и сказала:

— А у меня возникают сомнения, что вы — доктор наук. Такие тупые вещи иногда выдаете.

По непонятной причине Морозов и на эту реплику не обиделся, а с насмешкой произнес еще более странную фразу:

— Так наличие ученой степени не свидетельствует о наличии ума, ты разве не знала? Ученая степень говорит лишь о том, что человек умеет добиваться поставленных целей.

Я вдруг подумала, что наш диалог в данный момент напоминает постмодернистский текст — какой-то смысл в нем есть, но какой именно — понять сложно. Или смысл в том, что Денис Сергеевич хочет прикинуться дураком?

Пока я раздумывала, не обрушить ли этот завтрак ему на голову, входная дверь распахнулась и в квартиру ввалилась Алевтина. Увидев нас, она сделала квадратные глаза.

— Я… э-э… не могла дозвониться и… э-э… приехала узнать, как дела, — сообщила она смущенно. — Теперь вижу, что прекрасно. И сейчас же возвращаюсь назад.

— Нет, погоди. Этот человек уже уходит, — я кивнула в сторону Дениса Сергеевича.

— Вика! Ну как не стыдно! — возмутилась сестра.

— Мне действительно пора, — сказал ей Морозов и затем обратился ко мне, — я позже привезу твою сумку.

— Нет! Не надо мне никакой сумки, — сообщила я. — Пускай лежит на кафедре, ничего с ней не случится.

— Вот те раз! — воскликнула Аля, — вчера срочно была нужна сумка, а теперь — не нужна. Денис, у этой девчонки семь пятниц на неделе!



— Я заметил, — поддакнул ей этот тип и пошел одеваться.

После того, как он ушел, Алевтина хитро мне подмигнула:

— Ну что, Викуля, далеко дело зашло, да?

Да, Аля, трындец как далеко. Твоя сестра притащила домой мужчину, который скоро женится на другой, накормила его ужином при свечах и оставила ночевать у себя дома.

— А почему ты его так быстро выставила? Какой у тебя всё-таки вредный характер, Вика! Нельзя так себя вести с мужчинами, папа бы тебе объяснил, — не успокаивалась Аля.

— Папы, слава богу, здесь нет, — заметила я. — И пожалуйста — не говори родителям о том, что сейчас видела.

— Так и быть, буду молчать. Если ты угостишь меня завтраком.

Не дожидаясь моего приглашения, сестра накинулась на еду и стала поглощать ее с бешеной скоростью. Причмокивая, она сказала:

— Вкууусно! Молодец, сестричка! Не потеряла кулинарных навыков, так держать!