Я тебя куплю

Медсестричка переводит взгляд на нее и спокойно отвечает:

— Я ему жизнь вверила. Пока не пожалела.

Черт, детка, если так будешь продолжать, я и сам начну тебя бояться.

— Ты не забывай, глупенькая, люди с неограниченными финансами считают, что все продается и покупается. Мы для них — мусор, — язвит Ермакова.

— Если тебе так спокойнее, — парирует медсестричка, — можешь считать себя мусором. — Она берет меня за руку и скрещивает наши пальцы. — А мне достаточно быть любимой.

Больше не в силах терпеть унижения, Ермакова делает шаг от столика и, пожелав нам приятного вечера, уходит.

Странно, но впервые мне полегчало от ее ухода. Даже при наличии потенциальной конкурентки она не изменила самой себе. Все та же обиженная жертва, а я монстр.

Медсестричка отпускает мою руку, отсаживаясь подальше.

— Ничего не хочу знать, — предупреждает раньше, чем я открываю рот. — Это ваше личное дело.

— Ты уверена, что Камиль виноват в их разрыве? — вмешивается брат. — Все не так, как кажется.

— Я же сказала, мне пофиг. — Она отставляет бокал и встает. — Мне нужно в туалет.

Вздохнув, проглатываю глоток виски и тоже поднимаюсь.

— Я провожу.

Мы едва спускаемся на первый этаж, как появившаяся из ниоткуда Ермакова выплескивает на медсестричку стакан томатного сока.

— Никто не смеет меня оскорблять, ты поняла? — шипит ей, пригрозив пальцем.

В меня словно бес вселяется. Хватаю ее за волосы и встряхиваю:

— Исчезни, пока я сам этим не занялся.

— Это мой клуб, — цедит она сквозь зубы.

— Мне достаточно щелкнуть пальцами — и твоя доля снова станет моей, а ты загремишь за решетку. — Отталкиваю ее, подхватываю растерявшуюся медсестричку под руку и веду в туалет.

— Она ненормальная! — возмущается та, салфеткой смахивая сок с костюма. — Ей лечиться надо! Не понимаю, почему вы расстались? Вы же так подходите друг другу!

Я вхожу в туалет вслед за ней, осматриваю пустые кабинки и запираю дверь. Перекрываю кран, не дав медсестричке опустить руки под воду, и разворачиваю ее к себе. Она фактически садится на каменную столешницу, распахнув глаза, в которых застывает испуг. Рукой сжимаю ее челюсть, заставляя затаить дыхание и задрожать.

— Ты подыграла мне. Молодец. Ее это задело. Но завтра о тебе узнает Адель, потому что Римма будет наводить справки. Соображаешь? Мне придется представить тебя не только как нашу новую докторшу, а как свою девушку.

— Если это ударит по Олегу, то я согласна даже выйти за тебя, — решительно отвечает она. — Все, чего я хочу, это разрушить его мечты так же, как он разрушил мои. — На ее глаза наворачиваются слезы. — Меня приказали убить, Камиль. Понимаешь? Убить! Мою жизнь сломали, поставили крест на всем. Даже когда все закончится, ничего не будет как прежде. Наивная, доверчивая девушка Ася умерла. Но не от руки киллера, а от руки человека, которого любила. Я открылась ему, поверила, отдала душу и сердце. Этому негодяю…

Она всхлипывает, тая в моих руках, угасая, как уголек на ветру. Знала бы она, как похожи наши судьбы! Я прекрасно понимаю ее чувства, мне знакома эта выедающая боль: я с ней уже полгода живу.

— Хорошо. — Я отпускаю ее. — Умывайся. Домой поедем. — И выхожу из туалета, где уже топчутся от нетерпения засмущавшиеся девушки.

Глава 12. Сюрприз

Ася

Закрыв лицо руками, я протяжно взвываю. Как же мне не хватает Варьки! Она бы обняла, выслушала, поругала, поддержала. Бездушному Камилю не понять, что такое дружеское плечо.

— Ты в порядке? — слышу я женский голос.

Передо мной выстраивается троица подвыпивших девиц.

— Он изнасиловал тебя? Это кровь?

Я с трудом соображаю, о чем они. Утираю слезы и спрыгиваю на пол.

— Нет-нет. Это томатный сок. Пролила на себя «Кровавую Мэри». Расстроилась из-за блузки. Только сегодня купила, — не очень правдоподобно улыбаюсь, но незнакомкам этого хватает.

Они расходятся, кто куда: по кабинкам и перед зеркалом — припудрить носик.

Я поглубже вздыхаю, все еще дрожа. Трудно взять себя в руки, когда тебя вертит в вихре, грозящем смертью.

Залезаю в сумочку за салфетками, а под руку попадается телефон. Девица рядом замечает этот кирпич и не скрывает улыбки, но мне плевать, что я выгляжу смешно. О другом думаю. Поднимаю лицо, смотрю на свое отражение и признаю, что добровольно превратилась в пленницу.

Я врач, он преступник.

Я спасаю жизни, он их отнимает.

Я ненавижу его, а он меня использует. Использует, потому что сама позволяю!

Разве я успокоюсь, отомстив Олегу? Поверну время вспять и соберу осколки разбитого сердца? Нет, я никогда его не забуду. Лишь смирюсь. Тогда зачем вообще весь этот спектакль? Меня засасывает в топь, откуда в какой-то момент не будет обратного пути. Из пленницы я превращусь в преступницу. Я не могу жертвовать собой ради возмездия.

Трясущейся рукой включаю телефон и размышляю, куда звонить — в полицию или маме. Она от ужаса умрет, если вот так узнает, во что я вляпалась. Нет, лучше уж в полицию. Вызволят меня из этого ада, а после и маме все расскажу.

Блин, как же неудобно нажимать на эти мелкие кнопочки!