Я тебя куплю

— Была бы бухая, ты стал бы казаться симпатичнее.

— Тебя вроде только что предали? А уже тянет на танцы?

— Тебе-то что?! — развожу я руками. — Какое тебе дело до меня?!

Он делает шаг вперед, обвивает мою талию рукой и притягивает к себе.

— Если ты забыла, я напомню: я тебя купил, — напоминает гневным шепотом мне на ухо. — Ты принадлежишь мне. Моя собственность, моя вещь, моя рабыня.

— В чем дело? — К нам возвращается хмурый Чеховской. — Мы просто потанцуем, брат!

У Камиля звонит телефон. Не отпуская меня, он свободной рукой достает его из кармана, и я прекрасно вижу высветившееся фото красивой брюнетки. Невольно улыбаюсь, чувствуя, как разжимаются его тиски-объятия, и вопрос сам срывается с губ:

— Невеста?

Глава 11. Римма

Камиль

Не получается из медсестрички серой забитой мыши. Отвечает мне тем же дерьмом, что я лью на нее. Это не может не восхищать. В обиду себя не даст. А когда свежая рана ноет, она в настоящую стервятницу превращается.

Гребаный телефон не перестает звонить, вибрацией врастая в мою ладонь, а медсестричка выскальзывает из моих объятий. Туманной дымкой растворяется в танцующей толпе, оставив меня наедине со своими демонами.

— Чего тебе? — рычу в телефон.

— Не груби, — льется в ухо сладкий до тошноты голосок Ермаковой. — Мне доложили, что ты в нашем клубе. Может, заодно поднимешься ко мне и заберешь свои вещи?

— Мне нечего забирать. Или думаешь, покоя не дают подаренные тобой безделушки?

— А часы, что тебе отчим на шестнадцатилетие подарил?

Так вот где они! Следовало догадаться, что они у этой ведьмы остались, ведь как раз после нашего расставания я их и потерял.

Я ладонью опираюсь о перила и замечаю танцующую внизу медсестричку. Девочка двигается изящно, скованность сменилась смелостью. У брата уже слюни по колено, так и липнет к ней.

— Я занят. Завтра пришлю Азиза, ему отдашь.

— Ой, да брось! Я знаю, что в клубе ты с Романом и Паолой.

Вот как? Значит, тебе доложили, что с нами девушка, и ты решила, это Паола. Это же потрясающе! Такой шанс отомстить тебе мне может больше не представиться.

— С чего ты взяла, что мы с Паолой? Она дома. Можешь у Адель спросить. Мы в клубе с моей девушкой, — отвечаю я, наслаждаясь тоном, которым преподношу эту новость.

— Не гони, Камиль, — хохочет Ермакова. — Кто тебя, мужлана, вынесет?

— Если у тебя личная жизнь после нашего расставания не складывается, это не значит, что у меня тоже все тухло. Смирись уже, что я не вернусь. — Сбрасываю звонок, чтобы больше не слышать ее голоса, и выпиваю еще.

Каким же набитым дураком я был, когда делал ей предложение. Думал, вот оно — счастье. Подарил этой суке свою долю в клубе. Хорошо, что квартиру не успел на нее переписать. Хотя из-за воспоминаний хочется ее спалить ко всем чертям: каждый метр, каждый кусок обоев, как те ее картины, что полыхали во дворе, а я за них двое суток в обезьяннике провел. Спасибо брату, что не стал сразу вытаскивать меня оттуда. Кто знает, что я натворил бы. А так отделался воспалением легких, на которое мне вовремя намекнула та самая медсестричка.

Охренеть, уже полгода прошло! Но не было и дня, чтобы я не вспоминал Ермакову. Эта мразь глубоко засела.

Вернувшийся брат усаживается на свое место и сразу наливает нам виски, а официантка подает медсестричке второй коктейль. Та улыбается, но в глазах все еще боль. Смотрю на нее и думаю: она, совершенно посторонний мне человек, обеспокоилась о моем здоровье, в то время как моя невеста пожелала мне мучительно сдохнуть.

— Она уже знает, что мы здесь, да? — спрашивает брат, выдергивая меня из скверных мыслей.

— Конечно знает! — Ермакова подходит к нашему столику, как всегда, надушенная приторными духами, и первым делом стреляет взглядом в медсестричку. — Это же и мой клуб.

Та не теряется, ответив не менее оценивающим взглядом, скользнувшим по короткому блестящему платью.

— Позволите составить вам компанию?

Брат с ухмылкой поглядывает на меня. Готов руки потереть в предвкушении скандала.

— Часы принесла? — спрашиваю я.

— Вот они. — Кладет их на стол и снова смотрит на медсестричку. — Мы не представлены. Я Римма. Только сегодня о тебе узнала.

— А я о тебе даже не слышала, — отвечает медсестричка, соломинкой помешивая коктейль.

Брат хрюкает от смеха и отворачивается, а Ермакова бледнеет на глазах. Давно ее так не уделывали. А меня разбирает желание подлить масла в огонь. Пересаживаюсь поближе к медсестричке и, закинув руку за нее спину, указываю Ермаковой на свой диван.

— Присаживайся. С нами отметишь.

Она еле-еле натягивает на свое размалеванное лицо улыбку и уточняет:

— Что отмечаете?

— Сегодня ровно месяц, как мы с Настей встречаемся.

Медсестричка медленно поворачивает голову, смотрит мне в глаза и выговаривает:

— А кажется, я знаю тебя целую вечность.

Зря говорит, что плохая актриса. Вон как быстро в роль вошла, даже брат оливкой подавился.

— Надо же — какой срок, — морщится Ермакова, поверив нам. — Ты, Настенька, сильно губу не раскатывай. Камиль у нас мнительный, во всем ищет подвох. Придет день — и он припомнит тебе каждую копейку, что на тебя потратил.