Я тебя не хотела

– Так. Стоп, – оправившись от шока, я с удивлением посмотрела на бывшего. – Ты сейчас о чём вообще?

Интересно, он всегда такой был? Вроде бы и красавчик, а какой-то… пластмассовый, что ли. Как дешёвая копия Кена.

– Ань, я за тобой приехал. Давай забудем, давай заново всё начнём. Я дурак был, что не ценил, ты ведь такая и умная, и честная, и верная была.

– Да, а вот с твоей верностью не сложилось.

– Ну прости! Ну не думал я, что ты и правда уедешь! Злился поначалу, а потом соскучился. Аня, иди ко мне, девочка моя.

Не успела я и спохватиться, как Сикорский сократил оставшееся расстояние и крепко сжал меня в объятиях. Твою ж мать!

– Слава, пусти! – насилу удалось отпихнуть его от себя. Ну и противный же одеколон у него!

– Аня, не глупи!

– Ты вроде бы слышал, что тебе сказали.

Последнее резануло сталью из-за спины, заставив сердце рухнуть вниз, а потом сорваться вскачь. Роман медленно подошёл и стал рядом, а я неосознанно шагнула к нему.

– Рома…

А что сказать-то? Да должна ли я вообще кому-то что-то тут объяснять?

– А ты кто такой? – Сикорский надулся как петух, но было видно, что пыла у него поубавилось.

– А ты? – Должанов спросил спокойно, засунув руки в карманы брюк, а меня от этого спокойствия морозом пробрало почему-то.

– Я её жених.

Твою мать.

Это я сказала? Точнее подумала. Обычно и в мыслях не приемлю ругательства, но в данной ситуации и не выразишься иначе.

– Бывший, – зачем-то я всё же стала оправдываться. Нервное, видимо.

– А я муж, – Роман окатил столичного гостя тяжёлым взглядом с ног до головы. – Нынешний. Есть ещё вопросы?

– Аня, что такое он говорит? Это правда? – лицо, некогда казавшееся мне красивым, перекосилось. – Быстро же ты! И кто же ты после этого? Ш…

– Аня, иди в машину, – Роман не повышал голоса, но я почувствовала, как за видимым спокойствием разгорается пламя.

– Ром, давай просто уедем. Мы опаздываем уже, – я машинально положила ладонь Должанову чуть ниже локтя и вот тут точно поняла, что он на пределе. Мышцы напряжены как камень, едва ли не дрожат. Если Рому рванёт, от Сикорского и мокрого места не останется. А скандалов и мексиканских страстей мне не надо. – Пожалуйста, поехали.

– В машину. Сейчас.

Я почувствовала, как по моим венам вместе с тревогой поползла и злость. Хотят меряться достоинствами? Отлично! Флаг в руки.

Я резко развернулась и прошагала к машине. Та, повинуясь брелоку в руках Романа, приветственно пикнула и впустила меня внутрь. Однако, как бы я не злилась, внутри ёкнуло, когда я увидела в окно, как Должанов схватил Сикорского за воротник и притянул к себе. Не знаю, что он ему говорил, но бледный Слава даже не трепыхнулся, только пару раз кивнул.

Через несколько секунд Роман отпустил его и даже похлопал по груди, пригладив вздыбившийся воротник пальто, а потом направился к машине.

Не знаю, совершенно не могу рационально объяснить, почему, пока мы ехали к моим родителям, и Рома молча выжимал газ, прожигая тяжёлым взглядом лобовое перед собой, я чувствовала вину. Это не поддавалось логике. Я ничего плохого не сделала. Эти двое обидели меня, унизили каждый по-своему, самоутвердившись за мой счёт своим эгоизмом. Пусть хоть бы в клочья один другого разодрали. Почему же тогда в груди что-то неприятно царапает, заставляя молчать и наблюдать, как мужчина, сидящий рядом за рулём, плотно сжимает губы и хмурит брови?

Глава 48

Рома припарковался у дома родителей, но снимать блокировку с дверей не спешил. Он продолжал смотреть перед собой. Его напряжение выдавали сжатые на руле руки и натянувшиеся желваки. Я тоже молчала.

– Ты его любишь? – спросил ровным голосом, не глядя на меня.

– Кого? – я не ожидала, что он это спросит, поэтому задала глупый вопрос. – Славу?

– Своего бывшего.

– Нет.

– А любила?

Над этим вопросом я уже задумывалась и сама.

– Сейчас уже не уверена.

Должанов кивнул и больше ничего не спрашивал. Кажется, даже немного расслабился. Он открыл двери и вышел из машины, потом открыл и мою дверь. Пока мы поднимались к родителям на лифте, я чувствовала себя странно. Между нами что-то изменилось, и я не могла уловить что именно. Мне по-прежнему некомфортно рядом с Романом, по прежнему что-то стыло сжимается внутри, когда он слишком близко. Но вместе с тем… Сложно объяснить. Разве может быть тревожно и спокойно одновременно? Это же противоположные ощущения, совершенно диаметральные понятия.

У родителей всё прошло спокойно. Мама накрыла на стол, отец похвастался уловом с выходных. Рома вёл себя абсолютно расковано, хвалил мамину стряпню и болтал с папой о машинах и о других важнейших вещах во вселенной по мнению мужчин. Так, словно знал моих маму и папу всю жизнь.

В квартиру Романа мы приехали уже довольно поздно. Хотелось скорее переодеться в удобную домашнюю одежду, а ещё больше хотелось принять душ.

– Ты первая, – Должанов кивнул в сторону ванной, расстёгивая манжеты на рубашке.