Я тебя (не)отпущу

Изаму молчал и тяжело смотрел на неё, не шевелясь, почти не дыша. Раздумывая, нужна ли ей правда. Асами впилась в него взглядом, но всё, что могла рассмотреть в окружающей серости — нечитаемый блеск глаз над маской.

— Да, — ровно произнёс он наконец. — Знал.

— С самого начала? — жалобно спросила она.

Изаму всё же вздохнул. Шумно. Потёр затылок, шею. Помолчав, ответил:

— С самого начала, Асами.

— Но… почему тогда…

— Я слышал о таких тюрьмах. — Его голос стал слишком сухим. Ни одной эмоции. — Каменные мешки, прорубленные в цельной скале. Обычно один-два на самом нижнем уровне. С узкими шахтами-воздуховодами, которые высечены в породе так, что засыпаются моментально, стоит попробовать воздействовать на гору. Мы были обречены с самого начала, Асами. Если бы кто-то попытался атаковать, нас бы нашли уже мёртвыми.

— Сколько над нами было на самом деле? — безжизненно спросила Асами, непроизвольно сжимая руки, лежащие на столе, в кулаки.

— Не знаю. Не меньше ста метров.

С тихим стоном она уронила голову на руки, пытаясь дышать ровнее. Знал. Он всё знал и до последнего поддерживал в ней надежду. Знал и не говорил, только делился, постоянно делился уверенностью, что всё будет хорошо. Асами вздрогнула — его большой палец накрыл сжатый кулак, провёл по костяшкам. Осторожно, ласково.

— Было бы лучше, если бы мы боялись вместе? — с мягким упрёком спросил Изаму. Асами зажмурилась, мотнула головой. И вдруг вскочила, бросилась к нему, обогнув стол, обняла за шею, давясь слезами. Он окаменел, но стоило первой капле пропитать майку на плече, как руки сами обвили, прижали к себе. Медленно, успокаивающе, заскользили по спине.

— Уже всё позади, Асами, — сдавленно проговорил Изаму. — Всё позади. Ты здесь, ты дома.

Она только крепче сжала его, грозясь задушить. Зарыдала громче. От боли пекло в груди, жгло кислотой. Не за себя — за него. Стоило представить его эмоции, его страх, и перехватывало дыхание.

Изаму молчал. Продолжал поглаживать, но не говорил ни слова. В горле вырос огромный ком, мешая полноценно дышать. Не надо было этого говорить. В сущности, не велика заслуга в том, что он держал свои страхи при себе. Для Кацу и Сорой поступил бы так же.Только спать с ними, чтобы поддержать, не стал бы. Изаму неслышно хмыкнул. Её рыдания постепенно стихали, но она не спешила отстраняться, и тогда он осторожно взял её лицо в ладони и стёр слёзы большими пальцами. Серьёзно посмотрел — в глазах столько печали, что можно захлебнуться. Асами неловко опустила руки: сейчас перед ней снова учитель, не незнакомец из темноты.

— Всё правда позади, Асами. — Его голос звучал глухо, надтреснуто. Изаму силился улыбнуться, заставляя разбежаться привычные лучики-морщинки из уголков глаз. А внутри всё рвалось, ломалось с треском, привычно вспарывая кожу. Он заставил себя мягко потрепать по макушке, не позволяя пальцам задержаться даже на мгновение. — Иди спать, ещё очень рано.

Асами кивнула, смущённо отступая. Посмотрела на него: ссутулившаяся фигура на стуле, — в свете зарождающегося утра скорбный памятник самому себе. Развернулась и ушла. Изаму не шелохнулся. Рука, лежащая на колене, сжималась и разжималась, будто жила самостоятельной жизнью. Сколько страхов он накопил за эти годы, со сколькими так и не научился бороться? Сколько из них стали для него постоянными, верными спутниками вечного одиночества? Ему и сейчас было страшно. И за неё, и за себя. Он помнил то чувство, что так напугало именно там: он не хотел умирать. Впервые за годы он просто не хотел умирать...

Залпом опрокинув в себя остывший кофе, Изаму всё же поднялся и побрёл в гостиную. Сейчас действительно ещё слишком рано, и, если получится, можно попытаться поспать. Хотя бы пару часов.

8. Дельные советы

Казалось, он только провалился в сон, как ощущение чужого взгляда выдернуло. Изаму нехотя открыл глаза, не чувствуя угрозы поблизости, и невольно улыбнулся. Солнце давно встало, косые лучи падали сквозь окна, один из них заблудился в каштановой макушке, сидящей на полу. Асами подпирала диван, положив на него голову, и смотрела прямо на него. Растрёпанная после сна, со следом от подушки на щеке, она выглядела умиротворённой и спокойной. Выглядела почти как Асамидо.

— Ну вы и спите, Изаму-сенсей, — притворно возмутилась хрипловатым голосом.

— В выходной могу позволить, — невозмутимо ответил он. — На полу сидеть удобнее?

— Вы заняли весь диван.

— Вообще-то здесь есть кресла.