Я тебя (не)отпущу

— И в мыслях не было! — Каэдэ фыркнула. Прищурилась: — Значит, всё-таки баран. А жаль, ты всегда казался умным.

Он сдался. Перестал делать вид, что увлечён работой, потёр переносицу и прикрыл глаза. Облокотился о стол, запуская руки в волосы. Каэдэ с жалостью смотрела на него сверху-вниз, раздумывая: вытянуть всё-таки на разговор, или заставить догадаться самому.

— Ненавижу себя, — глухо пробормотал он, не открывая глаза.

— Бывает, — меланхолично отозвалась Каэдэ. Мужчина перед ней выглядел совершенно отчаявшимся, но кто виноват, что он не видит очевидного? Настолько привык винить себя во всём, что просто не может разглядеть, что в этот раз не виноват никто. Более того, судьба сама распорядилась так, чтобы открыть глаза двум идиотам на очевидное положение вещей.

— Ты думаешь, что ей сейчас плохо, и ты прав. — Изаму вздрогнул всем телом. — Плохо, потому что, вместо того чтобы бегать друг от друга, вам надо поговорить.

Изаму молчал, продолжая впиваться пальцами в затылок, с каждым вдохом сжимая волосы сильнее.

— Я лечила тебя, ты знал об этом?

Он взглянул на неё исподлобья с немым вопросом в глазах.

— Только я, Изаму. Тебя и Асами. Поначалу. Потому что… — она замялась, и Изаму с интересом выпрямился, — поначалу мне показалось, что с Асами сделали нечто ужасное. И мне не хотелось, чтобы слухи об этом распространились по деревне.

Изаму склонил голову набок, всё ещё не понимая, куда она клонит.

— Отметины на её теле, а после — осмотр, говорили, что над ней, возможно, надругались. Но потом… — Каэдэ вдруг посмотрела прямо в глаза и игриво подмигнула: — Я заметила то же самое на тебе. — Она не могла отказать себе в удовольствии наблюдать, как краснеют уши Изаму. Безжалостно продолжила: — Засосы по всему телу меня, конечно, не удивили. Хотя признаюсь, что некоторые места мне показались слишком… внезапными для плена и пыток. Но знаешь, синяки от пальцев, укусы… Изаму-сама, ты опасный мужчина.

От ушей краснота расползлась по щекам, прячась под маску. Изаму моргнул и нервно скользнул взглядом по столу.

— Судя по всему, Асами идеально тебе подходит.

Скрипнув зубами, Изаму попросил:

— Мы можем поговорить о чём-то другом, Каэдэ-сама?

— Нет. Потому что ты баран. — Она наклонилась к нему и прошептала на ухо: — Она ведь тоже тебя хотела. И хочет до сих пор. Но, — многозначительная пауза, — дело ведь не только в физиологии. И это сводит тебя с ума. Поверь моему опыту, порой решение проблем физическим путём даёт путь к решению всех остальных. Простой путь.

— Мне кажется, кто-то слишком активно интересуется чужой личной жизнью. — Изаму наконец взял себя в руки и прожёг Каэдэ взглядом. Не подействовало. Она продолжала довольно ухмыляться.

— Может, всё-таки пойдёшь домой?

— Невыносимая женщина.

Всю дорогу до дома Изаму был так задумчив, что даже не обращал внимания на прохожих, здоровавшихся с ним. Просто рассеянно кивал невпопад, прокручивая слова Каэдэ и так и эдак. В том, что Асами хотела его, он и так не сомневался. В том, что он согласился, зная, что их положение безнадёжно, почти перестал себя винить. Но в том, что сейчас их брак и его присутствие рядом стали ей невыносимы, был также уверен. Он видел, как застывает её взгляд, когда она смотрит на него. Видел, как она пытается избежать любого физического контакта, кроме тех единственных объятий на кухне две недели назад. Видел, как работает на износ, лишь бы не возвращаться домой. Вихдом. Изаму вздохнул, поднимая глаза, — не заметил, как пришёл. Тихо открыл дверь, уже зная — внутри никого нет. На столе лежала записка — теперь они общались исключительно так.

Вернусь утром, ночная смена.

Поджав губы, Изаму смял листок и выбросил в мусорное ведро. Они завязли в этих отношениях, завязли в непонимании, недоверии и сожалениях. Надо было что-то делать, но опыта в подобном у великого ниндзя, приводившего в трепет тысячи людей, стоило просто произнести его имя, не было. Он действительно хотел поговорить с ней после слов Каэдэ. Хотя бы попытаться с ней поговорить, и тишина в доме всколыхнула внезапное, неконтролируемое раздражение. Может, сходить в больницу? Но такие важные вещи не решаются на глазах у других. Изаму подавил новый раздражённый вздох и уставился на диван — он уже ненавидел это мягкое творение местных мастеров. Раз сегодня кровать будет точно пуста, кто запретит воспользоваться ею по назначению?..

9. Тебе признаюсь. Молча

— Эй, подруга, ты тут?