Я тебя не променяю

Плов и правда у неё получился очень даже ничего, Костя оценил, а Саша вкуса почти не почувствовала, съела немного для вида. Потом дружно перешерстили содержимое шкафа на предмет наличия всего подходящего, способного создать ощущение хотя бы минимального удобства и мягкости для напольного сна. Подушку забрали с кровати, решив, что Дина вполне обойдётся и единственной, тем более слишком притязательной в данный момент она не выглядела. Ей не мешали ни яркий свет, ни громкий разговор, ни хлопанье деревянных дверей, она сладко спала, широко раскинувшись, и на её лице до сих пор держалось выражение блаженного довольства.

Варя тоже отключилась довольно быстро ‒ Саша определила по её чуть слышному мерному посапыванию ‒ а вот у самой заснуть никак не получалось. Словно заезженная запись в мыслях снова и снова прокручивались события вечера, с каждым разом всё чётче обрисовывая самые неприятные и раздражающие детали, а то, что Костя находился совсем рядом, заставляло переживать их ещё острее.

Недоговорённостей скапливалось всё больше и больше, они собирались в плотный душный ком, который не только теснил грудь, но и украдкой незаметно возводил преграды между ними, пока ещё достаточно эфемерные, тонкие и непрочные как паутинки, которые можно легко смахнуть рукой. Но даже порванные те налипали на лицо и пальцы, и становилось неприятно. А если потом их будет ещё больше и сквозь них уже не захочется пробиваться? Потому что слишком тяжело и мерзко.

Громкий судорожный вздох вырвался сам по себе, Саша повернулась на другой бок, лицом в комнату, и Костя повернулся одновременно с ней, в её сторону, глаза блеснули в темноте.

‒ Не спится?

Саша помотала головой, потом осторожно, чтобы не разбудить Варю, соскользнула с дивана, прихватив подушку. Костя откинул большую махровую простынь, которую выдали ему вместо одеяла, но прежде, чем Саша устроилась рядом, честно предупредил:

‒ Тут твёрдо.

‒ Это неважно. ‒ она легла, прижалась к нему спиной. ‒ На песке тоже было не слишком удобно. Дело в другом.

‒ Я знаю. ‒ Костя приподнялся, едва ощутимо коснулся губами Сашиного уха. ‒ Это даже без секса потрясно ‒ спать с тобой. И просыпаться тоже. Когда ты рядом, под боком. И никуда идти не надо, чтобы встретиться. ‒ Он подпёр голову согнутой в локте рукой, глянул сверху-вниз.  ‒ И, между прочим, ты мне тогда так и не ответила. Про жить вместе.

‒ Потому что ‒ негде же, ‒ понуро объяснила Саша, немного развернулась, чтобы видеть его хотя бы краем глаза. ‒ Было бы здесь хоть две комнаты, а так. Ну, не смогу я Варе сказать, чтобы она отсюда…

‒ Да это понятно, ‒ Костя не стал дожидаться окончания фразы. ‒ Я ведь просто сказал, что хочу. А ты?

Может, он и рассчитывал услышать непременное категоричное «Да! Конечно!», и ответить так было совсем не трудно, но Саша предпочла оставаться честной.

‒ Я пока об этом особо не думала. Мы же всего третий месяц встречаемся.

‒ Ммм, ‒ с сомнением выдал Костя. ‒ Считаешь, мало? А сколько тогда надо?

‒ Ну-у, ‒ дёрнув плечом, протянула Саша. ‒ Может… три года. Или год.

‒ А смысл?

‒ Без понятия. Наверное, чтобы лучше узнать друг друга.

‒ А разве ты меня ещё не знаешь?

Что в данный момент Саша знала абсолютно точно, так это то, что рядом с ним было совсем по-другому, не как на диване. Всякие удручающие мысли отступали, зато мягкой ласковой волной накатывали тепло и покой, и уже приходилось прилагать усилие, чтобы держать открытыми непослушно слипающиеся глаза, и, скорее всего, справиться с ними не всегда получалось. Саша выпадала из реальности, и наверняка даже воспринимала не всё, что Костя ей говорил, потому как тихий нежный шёпот расслаблял и убаюкивал ещё сильнее. Но эти фразы, прозвучавшие чуть громче и довольно неожиданные по смыслу, она хорошо расслышала:

‒ А вот твои родители долго встречались? Перед тем как поженились.

‒ Да вроде, ‒ Саша громко вдохнула и выдохнула, добросовестно разлепила в очередной раз закрывшиеся глаза, ‒ полгода. Если я правильно запомнила. Но папа тогда ещё не разведён был, хотя уже и расстался… с бывшей. А то, может, и раньше бы. Но они уже не очень молодые были. Папе вообще за тридцать.

‒ А мои, представь, в одном классе учились. Но тогда между ними ничего не было, даже особо внимания друг на друга не обращали. Закрутилось уже после школы, и то не сразу, года через два. Словно заново познакомились. А поженились перед распределением. И поехали вместе.

‒ А к чему ты вдруг заговорил о таком? ‒ пробормотала она ставшим лениво-непослушным голосом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

‒ Да ни к чему, ‒ чересчур убеждённо заверил Костя. ‒ Просто интересно стало. ‒ Он хмыкнул, наверняка свёл брови, придавая лицу серьёзно-дурашливое выражение. ‒ А ты что, подумала, я это типа веду к тому, что нам с тобой тоже пора?