Я тебя (не) прощу

Он был сейчас передо мной таким, каким мне хотелось его видеть в минуты, когда желала отомстить — сломленным, растерянным, практически уничтоженным пониманием того, что натворил. Но стало ли мне теперь от этого легче? Нет. Месть, как ни крути, может быть смыслом для того, чтобы жить дальше, но она никогда не сумеет стать лекарством для искалеченной души.

А Арс все метался по двору, как загнанный зверь. Схватившись за голову в отчаянной попытке уложить там все, что услышал, зажмурив глаза от невозможности посмотреть мне в лицо.

А я сидела на том же месте — прямо и неподвижно, и, возможно, переживала момент, о котором за все эти годы могла разве что мечтать. Но вот беда — не испытывала при этом абсолютно ничего. Правда, которую кинула ему в лицо, как отраву, неспособна была ничего уже изменить. Не воротить было назад самые трудные дни, не переиграть все заново, не исправить уже сделанного. Так что толку было теперь смотреть на него, такого взъерошенного и отчаянного, ведь это уже ничего в моей жизни не меняло?

Я спокойно встала из-за стола с ощущением полной пустоты в груди. Впервые за все эти годы.

— Нет!

Бывший муж оказался рядом очень стремительно. Требовательно вцепился в мои плечи, причиняя боль, встряхнул — так сильно, словно хотел таким образом выбить из меня какую-то иную, другую правду, которая бы его устроила.

— Но я же видел! — горячо выпалил он. — Видел!

Я с силой шлепнула его по рукам, давая понять, что он не имеет права меня трогать. Спросила холодно:

— Видел что?

— Тебя… с ним.

Его глаза бешено бегали из стороны в сторону, отражая полностью то, что наверняка сейчас творилось в его голове. Я отметила краем сознания, что было даже необычно видеть его вот таким — без маски спокойствия, без прикрытия в виде своей властности и силы. Таким, каким я его когда-то полюбила. Честным. Открытым. Искренним…

— Я понятия не имею, о ком ты говоришь, — ответила ровно.

Он порывисто растер лицо, пытаясь, видимо, хоть как-то успокоиться. Я же стояла перед ним, безразличная и холодная, ставшая вдруг королевой положения в нашем противостоянии. Но эта корона меня тяготила. Эта власть мне была уже не нужна.

— Ты жила на улице Нефтяников? — спросил он отрывисто, наконец овладев собой. — Лет пять назад?

— Да, — подтвердила я, уже смутно догадываясь о том, что могло случиться в тот день, когда потеряла все. — Снимала там жилье.

— И встречалась… с Быковым, — подсказал Арс.

Я посмотрела на него, не скрывая удивления.

— Я видела его ровно один раз с тех пор, как ты меня выкинул из моего же собственного дома, как собаку.

Показалось, что Богданов побледнел. Нащупав рядом с собой стул, он упал на него и уставился в одну точку. Я видела — он лихорадочно думает. Пытается сопоставить нечто, известное лишь ему одному, с тем, что рассказала сейчас я.

— Бедный Арс, — усмехнулась я устало. — Бедный богатенький мальчик! Ты забрал у меня все, но сделало ли это тебя счастливым?

Моя насмешка заставила его дернуться. В глазах разверзся настоящий ад, но мне это было уже неинтересно.

— И ты никогда… у тебя ничего с ним не было?

Он не столько спрашивал, сколько сам уже прекрасно понимал ответ, просто озвучивая его вслух.

— Не было. Ничего, кроме нескольких разговоров. Если на этом твои вопросы закончены…

— Нет!

Он снова вскочил с места, приблизившись ко мне, но на этот раз не тронул и пальцем. Словно и сам почувствовал, что попросту этого не достоин.

А может, мне просто хотелось так думать. Потому что вслух он так ничего и не признал.

— Ава, я чудовищно ошибся, — произнес он приглушенно, но имея при этом смелость смотреть мне прямо в лицо. — Если ты дашь мне объяснить…

Я подняла руку вверх, выставляя перед ним раскрытую ладонь, прося этим жестом замолчать.

— Я много лет думала, что мне станет легче, если я узнаю, почему ты так со мной поступил. Как сумел так ловко притворяться, что я что-то для тебя значу? Все эти годы я хотела услышать от тебя слова раскаяния, а сейчас… Сейчас не хочу ничего, Богданов. Оказывается, мне было достаточно просто высказать все, через что я из-за тебя прошла. Просто увидеть, что теперь эта боль, жившая во мне годами — больше не моя.

Я прошла к двери в дом, поднялась на крыльцо и оттуда, глядя на него сверху вниз, добавила:

— Все, что я хочу от тебя теперь — это чтобы ты не обижал мою дочь. Она потянулась к тебе — ты и сам это видел, потянулась слишком быстро и слишком сильно, но я не могу отнять у нее шанс на то, чего она хочет больше всего на свете. Так что оставь при себе свои сожаления и оправдания, Арс — мне от тебя больше ничего не нужно. Просто стань для Леси отцом, которого она заслуживает. А если не можешь… тогда исчезни из наших жизней и больше никогда рядом не появляйся. Сделай наконец хоть что-то достойное!

Он ничего не ответил, да я и не ждала. Просто зашла в дом и, не оборачиваясь, с громким стуком закрыла за собой дверь.

Дверь в болезненное прошлое, как мне хотелось сейчас думать.

Он ей поверил. Молча, безоговорочно, почти без тени сомнений.