Я тебя не знаю

И вдруг резко схватил меня за затылок и губами к губам моим прижался, я всхлипнула от неожиданности, аптечка с колен на пол съехала, но я даже внимания не обратила. Я замерла от первого прикосновения его рта, медленного, тягучего, но он не дал опомниться и набросился на мои губы с такой силой, что я невольно обхватила его за плечи. От дыхания, ворвавшегося в мое горло, по телу прошла волна восторга. Дикого, бешеного восторга, от которого дух захватило, и я застонала ему в губы, чувствуя, как проталкивается языком глубже, удерживая за затылок, заставляя задыхаться от этого натиска. Я забыла, что такие поцелуи существуют. Меня так не целовали много лет, и сейчас для меня это было похлеще секса, все тело пронизало током, и до боли заныл низ живота, а сердце колотилось в ребра с такой силой, что, казалось, оно разорвется от наслаждения. Кирилл притянул меня к себе, обхватывая второй рукой мое лицо, не давая увернуться, жадно втягивая то верхнюю губу, то нижнюю, то толкаясь языком, сплетая с моим. У меня перед глазами пошли круги, и все тело начало подрагивать от бешеного неожиданного и такого забытого возбуждения. Кирилл вдруг сам отстранился от моих губ, глядя мне в глаза.

— Карамель, — хрипло сказал он, а я даже глоток воздуха сделать не могла, меня трясло от возбуждения и паники.

— Что? — тихо переспросила я.

— У тебя вкус карамели…

«— Ты как конфета, Снежинка. Сладкая, до безумия сладкая. Карамель. Тягучая, невыносимо вкусная.

— Ты любишь сладкое?

— Тебя люблю, Женя. Как дурак люблю. Понимаешь?»

И вдруг болью скрутило все тело. Настолько сильно, что я назад отшатнулась. А ей… ей он тоже так говорил? Что ты шептал своим шлюхам, Авдеев, когда целовал их?

— Никогда так больше не делай… — все еще хрипло, тяжело дыша и глядя ему в глаза, которые стали темнее на несколько оттенков. Блестят так лихорадочно, что у меня от этого блеска опять дыхание перехватывает. Провел пальцами по моим волосам.

— Как не делать?!

— Никак! Не прикасайся ко мне больше.

— Почему?

Я хотела выскочить из машины, но щелкнул замок, и я резко обернулась к нему, понимая, что он только что закрыл машину… а ведь не помнил ее.

— Потому что я этого не хочу, ясно? Потому что ты мне теперь никто. Вот почему.

Отвернулся и повернул ключ в зажигании.

— Ты знаешь, где находится моя квартира?

Как удар в солнечное сплетение, даже перед глазами потемнело. Но ровно на несколько секунд. Да! Пусть уходит. Пусть едет в свою квартиру. Так лучше будет.

— Знаю.

— Поехали ко мне в гости съездим. Не возражаешь? Или боишься меня?

Ухмыльнулся так нагло, что мне захотелось его ударить. За эту невыносимо красивую ухмылку. За то, что так реагирую на него. За то, что все еще люблю подлеца. За то, что уже сейчас больно от мысли, что останется в своей квартире. Ненавижу! Как же я тебя ненавижу, Авдеев.

— Не льсти себе. Я никогда тебя не боялась.

— Ну ты так дрожала в моих объятиях, что можно было предположить две вещи: то ли это страх, то ли ты возбудилась. Но раз ты сказала, что не хочешь… значит, страх. Верно?

Сволочь! Самоуверенная наглая сволочь. Шах и мат. Но только сейчас. Я отыграюсь.

— Верно, — прошипела я. А он снова усмехнулся и каким-то привычным жестом включил музыку. В салоне заиграла наша с ним любимая группа, и я увидела, как он отбивает по рулю ритм… поняла, что как завороженная смотрю на его пальцы. Это какое-то безумие. Он даже не прикасался. Просто целовал, а меня до сих пор швыряет то в жар, то в холод и… между ног стало влажно.

— Командуй, Снежинка, — сделал музыку громче и приоткрыл окно, — у тебя сейчас прекрасный шанс мною покомандовать.

— Не Снежинка!

— Это я тебя так называл или…

— ТЫ!

Выпалила так быстро и громко, что сама себя за это возненавидела. Словно оправдываюсь.

— Ну раз я называл, то я и продолжу. Твоя власть распространяется только на маршрут.

Вдруг резко обернулся ко мне:

— Еще раз он к тебе приедет — я ему челюсть сверну. Поэтому, если раньше меня не боялась, то начинай сейчас… за него.

Глава 11

В это утро я сделал для себя не мало открытий — первое, я знаю, что такое ноутбук и что с ним нужно делать. Притом знаю очень хорошо. Пальцы сами по клавиатуре бегали. Чего, да, не знаю — это ни паролей, ни логинов. Но с этим можно разобраться, если найти народного умельца, который мне все взломает, и что-то мне подсказывало, что моя старшая дочь знает таких умельцев.

Второе, я умею жарить яичницу, и третье — с котом можно договориться, не обо всем, но все же можно. Но это второстепенно. Больше всего меня потрясло собственное пробуждение и ощущение веса кого-то, лежащего на мне. Судя по этому самому весу, кого-то весьма мелкого для женщины, но все же крупного для кота и нашей собаки. Хотя я совсем не был уверен, что Шерстяной весит меньше Лизы. Я осторожно переложил младшую дочь на соседнюю подушку и прикрыл одеялом. Какое-то время рассматривал ее и пришел к выводу, что она на меня похожа больше, чем на Женю. Почему-то сей факт меня обрадовал. Мелкое злорадство. Пусть вечно смотрит на нее и думает обо мне. Самоуверенно считаю, что так оно и есть.