Я тебя не знаю

— Жалость, значит? А когда сегодня в рот мне стонала и в волосы впивалась — это тоже жалостью было?

— Это побочные эффекты. Не более того. Отголоски.

— Отголоски? А со своим еба…, — осекся, прикусывая щеку, чтоб не выматериться, — с ним тоже отголосками, или только и ждала, когда я уйду, чтоб перед другим мужиком ноги раздвинуть?

Сама не поняла, как ударила по щеке. Так сильно, что ладонь заболела.

— Ждала, понял? Да, бумаги твои подписала и сразу к нему в койку. Дай пройти.

Но он вдруг схватил меня за шею и жадно впился в мой рот губами, настолько неожиданно, что у меня дыхание перехватило, и я пошатнулась, но Кирилл не дал упасть, к себе прижал с такой силой, что затрещали кости. В затылок впился жестокими пальцами и языком в рот насильно, преодолевая сопротивление, вламываясь настолько беспощадно, что у меня по телу волнами электричество. Горячими огненными искрами, и возбуждение от его губ наглых запредельно сильное. В жар бросило. В лихорадку. Глухо застонала и сама в губы его впилась с той же дикостью, в волосы его мягкие, ероша их, стискивая жадными пальцами с такой силой, что их судорогой свело. И тут же отшатнулась назад, испугавшись собственного безумия.

— Отпусти, — шиплю ему в губы, вырываясь в тщетных попытках, но он все равно целует, за губы кусает, а потом сильно ладонью грудь сжал и большим пальцем по напряженному соску провел. Тяжело дыша выдохнул мне в рот:

— Т-ц-ц-ц, это тоже отголоски или от холода?

— Отпусти! — укусила сильно за губу, но Кирилл и не подумал разжать руки, только сильнее грудь сжал, а второй рукой скользнул под подол юбки и сразу между ног, где стало невыносимо влажно, я эту влагу внутренней стороной бедер почувствовала едва он меня к себе привлек. Так властно, так грубо. Когда голод его почувствовала, взрывная волна адреналина и похоти по обнаженным нервам. По сердцу, изнывавшему от тоски по его поцелуям и ласкам.

— И это отголоски? — провел рукой по влажным трусикам, и я опять замахнулась, но он перехватил руку и завел мне ее за спину, уже впиваясь жадным ртом мне в шею, и мне кажется, я снова вверх лечу на качелях. Высоко. Так высоко, что внутри все разрывается от восторга и жажды получить от него больше. Почувствовать его пальцы в себе. Вот эти длинные пальцы с обручальным кольцом, чтобы вошел ими резко и глубоко, продолжая терзать мой задыхающийся рот.

— Эй! Я вас по коридорам ищу!

Отшатнулись друг от друга и вместе обернулись к дочери. Я юбку быстро одернула, прячась за его спиной, а он руки в карманы тут же засунул.

— Вы что, деретесь, что ли? — глаза дочери округлились, смотрит на нас и медаль тоненькими пальцами судорожно сжимает.

— Это похоже на драку? — спросил Кирилл и вытер кровь с губы.

— Ну не знаю, на что это похоже, вам виднее, но вы вообще-то в школе. Ведите себя прилично.

Кирилл ей вдруг подмигнул, и я увидела, как складка между её бровей тут же разгладилась, и глаза засияли.

— Эмммм, вы целовались тут, что ли? Ты пальто свое забыла, ма. Держи. Хотя в папиной куртке ты очень даже ничего смотришься.

Хихикнула, а я куртку Кириллу вернула и пальто натянула, быстро застегивая пуговицы и стараясь не смотреть на Кирилла, который все еще трогал прокушенную губу кончиком пальца и, ухмыляясь, смотрел на меня… того самого пальца, которым. Чееерт. Сволочь. Ненавижу эту его самоуверенность.

— Так! Все! Едем домой. Нагулялись.

Дома я избегала Кирилла, как могла. Насколько это вообще возможно в одной квартире. Закрылась в кабинете, сославшись на работу, а сама прислушивалась к тому, что происходит за стеной. Первое время я все же работала над новым проектом. А потом отложила мышку в сторону и откинулась на спинку стула. До меня доносился голос мужа и младшей дочери на фоне музыки из комнаты старшей. И я почувствовала себя на безымянном острове, окруженная собственными обидами, которые бились о песчаный берег, смывая все замки, которые я там строила, слушая их голоса, смех, пока не уснула в кресле.

Проснулась от того, что меня подняли на руки, даже не проснулась, нет, а именно в полусонном состоянии почувствовала его запах и склонила голову на плечо, обвивая сильную шею руками. Мне же это снится. Когда он в последний раз поднимал меня на руки? А сейчас так осторожно несет, и я не хочу открывать глаза, чтоб не разрушить эту хрупкую иллюзию зарождения чего-то нового или давно забытого старого, но такого щемяще-дикого, что у меня сердце глухо бьется в горле, и, кажется, я взмываю вверх на все тех же дьявольских качелях. Конечно, я с них упаду… но потом. Не сейчас. Не в этот раз. Уткнулась лицом ему в шею, и от запаха захотелось тихо застонать. Как же нереально он пахнет. До боли соскучилась, до невыносимости, до какого-то сумасшедшего исступления. Боже, как я жила без его запаха целый год? Пусть этот коридор никогда не заканчивается. И я чувствую, как он сам втягивает аромат моих волос и сильнее сжимает пальцы на моей спине и под коленями. А потом осторожно укладывает в постель и накрывает одеялом. И хочется резко открыть глаза и закричать: «Не уходи! Кирилл, не уходи, пожалуйста!»