Я тебя никому не отдам

Таня перевела автомат в режим одиночной стрельбы, оценила, хотя расстояние было и невелико, ветер, задержала дыхание, прицелилась и плавно нажала на курок. Бегущий впереди гигант пошатнулся, замедлил шаг и упал лицом вперед, так и не выпустив из рук свою ношу. Все так же плавно, будто на учебных стрельбах, она перевела прицел на следующего охранника, которого сочла наиболее опасным из оставшихся: он и отступал грамотнее всех, и оружие держал как-то более привычно, и упасть успел, едва она выстрелила. Упал, однако неудачно, на открытом месте. Сейчас откатится за ствол вон той сосны – догадалась Таня. Так и случилось: охранник стремительно метнулся к укрытию… вот только за долю секунды до того, как он оказался в недоступной зоне, в голову его впилась смертоносная пуля. Двое оставшихся, осознав происходящее, тоже залегли – за грядой камней, окаймлявших мощеную дорожку. Но укрытие было ненадежное. Таня чуть сместилась, и в просвете между камней тут же открылось плечо одного из бойцов. Выстрелив, она услышала отчаянный вопль, почти рев. Сбрендивший от боли охранник вскочил, пробежал несколько шагов – и рухнул. Таня хмыкнула: он что, думал, что я подожду, пока он отбежит?

Последний боец открыл было беспорядочную стрельбу, даже царапнул валун, за которым укрывалась Таня. Но – видимо, у последнего окончательно сдали нервы – вскочил и, в неконтролируемом стремлении хоть где-то укрыться, зигзагами бросился в сторону причальной будки. Добежать он, разумеется, не успел.

Итак, Иорданец остался без охраны. Да, в доме вполне могли оставаться еще люди, но на помощь хозяину они что-то не спешили. Либо их просто нет, либо, опасаясь за свою шкуру, выжидают, чем дело кончится. Вот и хорошо.

Вниз вела прекрасная мощеная дорожка, но Таня, разумеется, спускалась обочь, прыгая по камням, сторожась за деревьями, готовая в любую секунду выстрелить, отшатнуться, залечь. Ей казалось, что у нее множество глаз, которыми она видит все вокруг и даже с высоты. Вот это и есть настоящий боевой транс, предельная концентрация…

Таня выросла – как из воздуха – перед растерянным, ошеломленным Иорданцем. Так, оружия, похоже, у него нет – избаловался с таким количеством охраны. Нет оружия и у вцепившейся в руку мужа и отчаянно что-то кричащей женщины. Что она кричит и куда его тащит?

Девушка легонько тряхнула головой, и мир наполнился звуками.

– Надир! Надирчик!

У женщины подкашивались ноги, сама она идти не могла, могла только кричать и тянуть своего «повелителя» куда-то вперед. Иорданец, прищурясь, смотрел на Таню.

– Нам нужно поговорить, – неожиданно для себя самой выпалила она. Что за… Какое еще «поговорить»? О чем? Его пристрелить нужно, как бешеного скорпиона, какие могут быть разговоры?! А ты не хочешь, спросил вкрадчивый голос в самой середине Таниной головы, не хочешь узнать, зачем этот «скорпион» охотился на Сергея? Что их связывает? Выстрелить легко, но ведь потом истерзаешься от неизвестности…

– Хорошо, – процедил сквозь зубы Иорданец.

И в этот момент женщина вдруг замолкла, уставясь куда-то за Танину спину. На губах ее мужа зазмеилась ухмылка…

Таня помнила – помнила! – что за спиной остался лежать первый, самый ближний охранник. Спускаясь, она обогнула его по обочине, даже не подумав, что он может быть еще жив… Ах ты ж, черт!

Она упала мгновенно, стараясь уже в падении уйти как можно дальше в сторону. Ее падение и звук автоматной очереди почти совпали во времени. Почти. Злая раскаленная стая должна была впиться ей в спину – но Таниной спины в этой точке пространства уже не было, Таня уже падала… и пули впились в розовую безрукавку, приникшую к светлому костюму…

Надо же, не я одна ошибку на ошибку леплю, усмехнулась Таня, в невероятном развороте выпустившая последнюю очередь в сторону «восставшего» телохранителя. Первое правило стрельбы: оцени, кто на линии поражения. Вот ведь, собственного хозяина пристрелил, несколько нервно хмыкнула она, глядя на теперь уже безнадежно мертвого неудачливого телохранителя.

И только теперь она смогла рассмотреть его ношу. Почти под телом гиганта лежал маленький, лет пяти, мальчик. Учитель же рассказывал, что у Иорданца есть сын! Ну да, до того ли мне было, подумала Таня, наклоняясь и осторожно высвобождая ребенка из-под придавившей его мертвой руки. Мальчик не реагировал, хотя пульс был вполне нормальный. Пушистые ресницы, когда Таня устраивала малыша в тени дерева, на мгновение приоткрылись, но тотчас опять сомкнулись. Ну, жив – и хорошо, а что без сознания – так и лучше, не детское вокруг зрелище.