Я тебя уничтожу

Моя девочка, словно опутанная темнотой этой ночи, буквально источает ярость, кажется, не будь я ранен, она сама бы пустила в меня пулю, но и сейчас я вижу по ее почерневшим глазам: ей доставит удовольствие вонзить в меня нож и прокрутить по часовой стрелке, чтобы наблюдать, как я истекаю кровью, потому что посмел расточать себя на другую.

Её переполняют боль и обида, ревность и злость, и неуемная гордость, которую я считываю с того, как она высоко задирает свой маленький носик и оглядывает помещение в поисках жертвы. На ней нет откровенного платья или яркого макияжа, но она все равно самая красивая женщина из всех, что я когда-либо я встречал, и я вижу взгляды мужчин, тайком обращенные на неё. Если бы она не была моей, за неё велась бы ожесточенная борьба, и меня совсем бы не удивило, узнай я, что кто-то желает мне смерти только для того, чтобы занять моё место рядом с ней.

Этот поток мыслей пресекает Черный, подходя к Соне, и я надеюсь, что он лишь проявляет к ней внимание как хозяин этого убого места, но рассчитывать с моей стороны на это было бы слишком глупо. Я, как бык, перед которым помахали красной тряпкой, напрягшись, наблюдал за их общением, пока Танька что-то продолжает шептать мне на ухо, поглаживая под рубашкой мою грудь, но я почти не чувствую её прикосновений, наблюдая за своей женой.

Я понимал её игру, эту маленькую месть в свое наказание, но даже малейшее предположение о том, что её у меня кто-то может украсть, причиняло дикую, ни с чем не сравнимую боль. Моя рука не дрогнет, убить своего близкого друга, человека, которому я доверяю, как себе, или любого другого, если я посчитаю, что кто-то может вытеснить меня из её сердца. От этих мыслей воздух, казалось, нагрелся на несколько градусов и раздражал ноздри, пока я его втягивал в легкие.

Соня следует за ним в сторону выхода, оставляя меня на пределе, готового вот-вот взорваться. Я убираю с себя девушку, которая возмущенно пытается остановить меня, сжав рукой ворот моей рубашки.

– Никуда твоя женушка не денется, что ты так волнуешься? – улыбается Таня, не понимая сказанной глупости. – Повертит хвостом перед Черным и успокоится.

Даже не знаю, какие усилия мне пришлось приложить, чтобы не сломать её руку, продолжающую цепляться за меня, но все же что-то она смогла прочитать в моем взгляде и, отшатнувшись, вжалась в спинку кресла.

Эти игры мне осточертели, и все окружающие вдруг стали противны, являя собой в моей жизни лишь необходимую массовку, а некоторые и вовсе лишь реквизиты, которые можно без сожаления выбросить на свалку.

Застываю, наблюдая как Черный прислонившись к стене, что-то втирает Соне, скрытой от моих глаз. Мне бы хотелось понять, как далеко она готова будет зайти, где черта, через которую она не сможет перейти, и вообще существует ли эта черта. Моя жена отступает от друга, у которого, похоже, иные планы на ее счет, но мне достаточно этого её шага назад.

Ден оборачивается на меня, почувствовав на своем плече мою тяжелую ладонь, с таким лицом, будто он забыл, что я находился неподалеку. Я перевожу взгляд на Соню; вид у неё растерянный и даже несколько испуганный, и непонятно, что вызывало её страх – слова Черного или моя разъяренная физиономия. Впрочем, это не имеет существенного значения, потому что, еще не осознав до конца, что делаю, я отвожу вторую руку, замахиваясь для удара и врезаюсь кулаком в его живот. Безразлично наблюдая, как давний соратник сгибается от боли, беру его за куртку, кидая на стену с такой силой, что он сползает на пол, ударившись головой. Присаживаюсь рядом с ним на корточки и ожидаю, когда он придет в себя, чтобы понять смысл моих слов.

– А теперь послушай меня внимательно, Черный, – объясняю ему сквозь зубы. –Еще раз посмеешь увести мою жену, чтобы остаться с ней наедине – я из тебя евнуха сделаю.

Денис поднимает на меня злые глаза, пытаясь вернуть дыхание.

– Толян, мы просто говорили, – пробует оправдаться он, хрипло откашливаясь.

София наблюдает эту картину затаив дыхание, но не смеет вмешаться или слово сказать, и это хорошо, ибо, если бы она додумалась вступиться за него, всё было бы гораздо хуже. Она вдруг срывается с места и бежит вниз по лестнице, пока я не нагоняю, ловя за тонкое запястье, так что она по инерции врезается в меня.

– Куда собралась? – прижимаю к себе.

– Ты псих, Самгин! – сдувая попавшую на лицо прядь, произносит очевидное.

– Боишься меня? – спрашиваю, внимательно вглядываясь в её лицо в тусклом свете мерцающей на лестничной площадке лампы.

Соня молчит несколько секунд, раздумывая над ответом.

– А стоит?

– Пока ты мне верна – нет.

Жена, к моему удивлению, обнимает меня за шею, едва касаясь губами моего подбородка.

– Я не боюсь тебя, Самгин, но знай: еще раз увижу, как эта или любая другая курва трется об тебя... – Она замолкает, должно быть, подбирая достойную угрозу. – Обращу твою угрозу Денису на тебя и повешу твое «достоинство» на стене в гостиной.