Я. Тебя. Заставлю

Да, у нас есть шикарные цацки. Дома, машины, тонны фотографий, на которых сохранены кусочки приятных впечатлений из путешествий. Мы читаем умные справедливые книги, ходим по психологам, боремся за свободу, честность, экологию и равноправие. Ну, некоторые из нас борются.

Если же копнуть сильно глубже, в сухом остатке и в подавляющем большинстве мы по-прежнему все те же обезьяны. А что нужно среднестатистической обезьяне для счастья? Всего две вещи — власть и секс.

На нашей подкорке опытом поколений намертво выжжено — слабых бьют и унижают. Так было, так есть, и вряд ли однажды что-то кардинально изменится. Да-да, обезьяны, помним. Слабым быть никому не хочется. Обезьяна, которая находится у власти, испытывает по определению меньше стресса, ей мало что угрожает, у нее до фига еды, в ее распоряжении лучшая ветка лучшего дерева.

Поэтому, чтобы с утра до ночи по венам бежала кровь, а не коктейль из кортизола, мужики борются за влияние. Окружают себя друзьями и союзниками, благодаря которым удается легко валить врагов и ползти вверх по социальной лестнице.

Полагаю, женщины живут по тому же принципу. Как минимум руководствуются им при выборе партнера. Можно подраться с самым сильным самцом за лучшую ветку, а можно сесть на нее рядышком с ним. Тут уж каждая сама для себя решает.

А почему самец с радостью подвинется? Ради секса. Ведь нам позарез надо размножить свою ДНК, чтобы перерождаться снова и снова в будущих поколениях.

Власть и секс, ничего нового. Кто-то считает, что ему достаточно первого. Некоторые вполне комфортно живут, обладая лишь вторым.

Я всегда считал, что чуть выше всех этих игрищ. И власть мне нужна исключительно для того, чтобы хоть кому-то хоть как-то помочь. Когда власти нет, можно сколько угодно брызгать слюной и орать о честности, исправить-то ничего не получится. Болтология.

С тех пор, как я заманил на свою ветку Ладу, — многое изменилось.

Не уверен, что моя потребность в ней напрямую связана с эволюцией. Да, размножаться адски хочется именно с этой девушкой, что очевидно по реакции моего организма. Других-то самок вокруг полно, и не сказать, что глаз не цепляется. Цепляется, я же не слепой. Но уровень удовлетворения с Ладой иной, несравнимо даже. Не то в голове это сидит, не то в душе. Не то вообще — повсюду. Поразительные ощущения.

В Москве, после того как я понял, что шансов ноль и надо отвалить от девицы, она мне снилась еще больше года. Потом тоже продолжала, конечно, но поначалу — почти каждую ночь. Это неописуемо, когда человек так сильно нравится. Образ ее повсюду чудится.

Глаза закрываешь — и видишь, в груди все горит, бушует. Пульс учащается от одной только фантазии — до руки дотронуться. Я, когда впервые увидел ее, решил, что сердце остановилось. Она улыбнулась мне — и все, пропал на этом самом моменте.

А ведь мне казалось, что я любил раньше. До нее. Строил отношения, ухаживал за женщинами. Добивался. Даже жил с некоторыми.

Вообще другие эмоции.

Я будто почувствовал ее. Какая она на самом деле.

Ранимая. В глубине души — очень.

Скрывает это, разумеется, как и положено взрослым самостоятельным девочкам. Чтобы никто не понял и не догадался, что в действительности не сучка меркантильная. Что ей нахрен эта ветка не сдалась, пусть даже с нее обзор самый лучший. Свою найдет собственную, вцепится и поборется.

Хотя, конечно, было намного проще и безопаснее считать ее недалекой. Вот только ни одним своим поступком она не опровергла мое первое о ней впечатление. Как бы мне этого ни хотелось для успокоения совести.

Лада нервничает перед вечеринкой у греков, будто там событие важное. Три раза переспрашивает:

— Точно будет удобно, что я приду?

— Будет неудобно, если не придешь. Тогда и я не приду, а я уже настроился на шашлык.

— Не пойдешь из-за меня? — замирает у открытого шкафа.

Я подхожу сзади, кладу руки на ее плечи.

— Надевай первые попавшиеся шорты, кроссовки — и поспешим.

Начало восьмого, мы немного опаздываем. Пока парковал машину, уже ловил запах костра со стороны участка Евгения. Голоса гостей, музыку.

— Почему ты не пойдешь без меня? — оборачивается и в глаза смотрит.

Лада умеет задать правильный вопрос в правильный момент. Наверное, это у нее профессиональное. Никогда не планировал западать на девицу с юридическим дипломом. Боже упаси! Вредные они и упрямые. Тут либо на равных бодаться, либо ломать. И первое, и второе мне чуждо. Правда в том, что при моем ритме жизни познакомиться с кем-то, кто не по работе в суде, крайне проблематично.

— Потому что еще не натрахался с тобой, Лада, — говорю не без раздражения. — И выбор между барбекю у друга и твоим ртом — пока вообще не стоит, — веду большим пальцем по ее губам, она закрывает глаза и нежно целует. Меня снова торкает от нее. С пол-оборота просто. Начинаю злиться сам на себя.

Она будто этого не замечает, кладет ладони на мою грудь, смотрит снизу вверх.

— Если честно, я хочу пойти. Очень-очень хочу. Давай ненадолго, а потом в постель.

Пока расстегивает блузку, глаз не отводит. Брюки снимает, которые падают на пол. Я обхватываю ладонями ее талию.