Я — Темур, властитель вселенной

Затем отец сказал: «Эй Тимур, хотя тебе сегодня не более 16 лет, тем не менее ты выглядишь двадцатилетним мужчиной, ты так вырос, что уже на целую голову выше меня и грудь у тебя широкая и мышцы могучие. Поэтому настало время женить тебя, чтобы ты стал продолжателем нашего рода». Я ответил: «Отец, я не хочу жениться».

Отец сказал: «Как может быть такое, чтобы здоровый и крепкий юноша вроде тебя не хотел жениться?» Я ответил: «Я настолько жажду овладеть науками, искусством верховой езде, сабельной рубки, метания копья, стрельбы из лука, что ни на что другое, включая женитьбу, у меня не остаётся желания».

Отец ответил: «Освоение наук, искусства верховой езды, сабельной рубки, метания копья, стрельбы из лука — необходимо, так же, как необходима и женитьба, и оба этих дела не противоречат друг другу. Мужчина должен жениться молодым, чтобы потомство рождалось от молодого и крепкого родителя».

Я попросил отца подождать с моей женитьбой год или два, с тем чтобы я мог набраться достаточно опыта в интересующих меня науках, особенно умении фехтовать и метать копье, так как считал, что после женитьбы мужчина физически слабеет. Однако позже в ходе моих бесед с христианским епископом Султании я понял, что ошибался, что женитьба не уменьшает физическую мощь мужчины.

Пояснение: Христианский епископ Султании, который тесно общался с Тимурленгом, оставил после себя интересные мемуары о Тимурленге, которые будут предложенны вниманию читателя в рамках этой же книги, по прочтении им настоящих воспоминаний. Эти мемуары были обнаруженны Марселем Брионом в Национальной библиотеке Франции и опубликованы в рамках настоящего сборника. Отметим так же и тот факт, что мемуары христианского епископа Султании, как и мемуары самого Тимурленга публикуются на языке фарси впервые — Переводчик)

Одним из значимых событий моей жизни по достижении шестнадцатилетнего возраста, была поездка в Самарканд и встреча с Амиром Куллалом. Вопреки звучанию своего имени, Амир Куллал не был правителем-эмиром, а был просветителем и мудрецом, его считали пиром, (духовным главой) и его постоянно окружала группа из мюридов (т. е. последователей).

Перед моей поездкой в Самарканд, Абдулла Кутб написал и вручил мне письмо и сказал, чтобы будучи в Самарканде, я обязательно показал это письмо Амиру Куллалу и что тот меня обязательно хорошо примет. Приехав в Самарканд, вначале я посетил баню, чтобы смыть с тела дорожную пыль, затем отправился к Амиру Куллалу и передал ему письмо от Абдуллы Кутба. В тот день, когда я впервые увидел Амира Куллала, он выглядел стариком примерно восьмидесяти лет, с большой белой бородой, и с неожиданно сияющими и добрыми глазами. Прочитав письмо, он внимательно стал разглядывать меня, скромно занявшего место среди гостей расположившихся у самого порога комнаты, затем сказал: «О юноша, встань и сядь рядом, дабы я мог лучше рассмотреть тебя».

Я поднялся и сел рядом с пиром, и Амир Куллал сказал: «Эй Тимур. Я слышал о твоем отце, однако не встречал его, и Абдулла Кутб пишет, что ты знаешь Коран наизусть, так же хорошо, как и стихи большинства арабских и персидских поэтов».

Я ответил: «Да досточтимый пир. Следование пути истинной веры и Аллах великий и всемогущий наделили меня сильной памятью, и мне достаточно лишь раз прочитать тот или иной стих, чтобы запомнить его наизусть».

Тогда Амир Куллал спросил меня: «Знаешь ли ты какой-либо из стихов поэта Аъши?» (Пояснение: Аъши — один из выдающихся арабских поэтов, получивший известность особенно благодаря Манучехру, поэту, писавшему на персидском языке, который переложил часть произведений Аъши в стихотворной форме на язык фарси, построчно передающий смысл текста на арабском — Переводчик.)

Я ответил, что не знаю какого-либо из стихов Аъши, так как не читал их. Пир спросил, почему я их не читал. Я ответил: «Поэзия Аъши — это газели и «ташбиб», т. е. лирические стихи о красоте и молодости, а я испытываю отвращение к газелям и лирике (любовной поэзии)».