Я — Темур, властитель вселенной

Всякий раз, желая поездить на такой полудикой табунной лошади, я сталкивался с упорным сопротивлением животного, преодолев которое я вскакивал на него, после чего животное резво пускалось вскачь, через какое-то расстояние оно останавливалось, начинало брыкаться, подниматься на дыбы пытаясь сбросить меня наземь. В конце концов я преодолевал упрямство животного и оно усмирялось.

На пастбище я занимался не только верховой ездой, но и учился стрелять из лука. Вначале меня обучали стрелять по неподвижной мишени, затем овладев с помощью наставника определенными навыками, я садился на лошадь, чтобы тренироваться в стрельбе из лука на полном скаку. Я уже надеялся поражать на полном скаку любую цель, независимо от ее расположения, находящуюся как спереди, так и сзади, как справа, так и слева. Однако, я был еще очень юн, мышцы мои еще не окрепли, поэтому стрелы не обладали достаточной скоростью и дальностью полета. По этому поводу мой наставник говаривал: «Ты еще ребенок, подрастешь — наберешься сил, будешь обладать достаточной мощью и твои мышцы станут крепкими, вот тогда и сможешь посылать свои стрелы с достаточной силой и далеко».

В тот день, как обычно, после полудня я отправился на пастбище и до заката упражнялся в верховой езде, стрельбе из лука, метании копья. На закате вернулся домой и после вечернего намаза и ужина, лег спать.

На следующее утро, в медресе учитель спросил, смогу ли я процитировать суру «Йа-Син». Суру я помнил и в тот же момент изложил ее от начала и до конца для шейха Шамсуддина, и опять он громко трижды изрек: «Прекрасно! Прекрасно! Прекрасно!»

Мои успехи в учебе были таковы, что через три года обучения у шейха Шамсуддина я знал весь Коран наизусть. Однажды учитель устроил торжественный прием в медресе с приглашением ученых мужей города, также пригласил он и моего отца. Когда все собрались, он попросил присутствующих проверить действительно ли я знаю весь Коран наизусть. Трое из присутствующих ученых мужей назвали различные суры Корана и велели мне процитировать их, и я громким голосом прочитал эти аяты, все притихли в восхищении и стали хвалить меня за мои способности. На этом же собрании мне дали звание хафиза (чтеца, читающего Коран наизусть). По окончании приема, когда гости разошлись, шейх Шамсуддин сказал моему отцу: «Я обучил твоего сына всему, что знал сам, больше мне нечего передать ему. Тебе необходимо выбрать своему сыну другого учителя, который обучил бы его человеческому и божьему знанию и помог ему познать все таинства мира».

Отец, в честь окончания мною медресе шейха Шамсуддина, подарил ему одного коня и мула, и через несколько дней я был переведен в медресе Абдуллы Кутба. Абдулла Кутб был человеком чрезвычайно просвещённым и весьма воздержанным, у него обучались дети городской знати. Должен также сказать, что к тому времени я быстро рос, становясь внешне всё более пригожим и в четырнадцатилетием возрасте меня считали одним из самых красивых юношей Мавераннахра.

Среди учащихся медресе Абдуллы Кутба был некий юноша по имени «Иулаш», считался он выходцем из восточных тюрков Мавераннахра. Тюрки, проживавшие в восточных районах Мавераннахра, часть которых поселились и в нашем городе, считались не совсем такими, как другие обычные люди, и после того, как Йулаш поступил в наше медресе, это впечатление у меня усилилось. Всякий раз по окончании занятий, при выходе из медресе этот юноша приближался ко мне и говорил вещи, которые я стыжусь приводить здесь.

Я знал, что согласно Яссе, своду священных законоположений, установленных моим славным предком Чингиз-ханом, наказанием тому, кто прибегнет к деянию, о котором говорил Йулаш, является смертная казнь через отсечение головы.

(Пояснение: Тимурленг не был по своему происхождению из рода Чингиз-хана и представляет себя выходцем из этого рода для вящей славы. Яссы являются законоположениями, установленными Чингиз-ханом и составляющие законодательную основу в государствах, где правили потомки его династии. Переводчик)