Я, Титуба, ведьма из Салема

Менее чем в полумиле за Бостоном произрастали густые леса, которые я решила разведать. Однажды днем мне удалось выскользнуть из дома, оставив подле госпожи Паррис Бетси, сражавшуюся со своей ужасной азбукой, и Абигайль, пальцы которой были заняты вышиванием, но ум, очевидно, пребывал где-то в другом месте.

Оказавшись на улице, я с удивлением заметила, что вокруг кое-что изменилось к лучшему. Деревья, так долго лишенные листьев и походившие на торчащие во все стороны коклюшки, украсились бутонами. Зеленеющие луга, бесконечные, словно море в безветренную погоду, были усеяны цветами.

Только я собралась войти в лес, как меня окликнул всадник – черная негнущаяся фигура на лошади, силуэт, лицо скрыто в тени шляпы.

– Эй, негритянка! Ты что, не боишься индейцев?

Индейцев? Этих «дикарей» я боялась меньше, чем цивилизованных созданий, рядом с которыми я жила, – тех, что вешают старух.

Я склонилась над пахучим кустом, очень похожим на лимонник, обладающий многочисленными полезными свойствами, когда услышала, как меня окликнули по имени:

– Титуба!

Я подпрыгнула. Это была старуха с лицом бесформенным, словно буханка недопеченного хлеба, но вместе с тем довольно приятным.

Я удивилась:

– Откуда ты знаешь мое имя?

Старуха таинственно улыбнулась:

– Я видела, как ты родилась!

Мое удивление возросло:

– Ты с Барбадоса?

Ее улыбка обозначилась еще сильнее:

– Нет, я никогда не покидала Бостон. Прибыла с первыми колонистами и с тех пор так при них и оставалась. Но хватит болтовни! Если слишком задержишься, Сэмюэль Паррис заметит, что ты уходила из дома, и ты проведешь не самые лучшие четверть часа!

Я упорно стояла на своем:

– Я тебя не знаю. Чего ты от меня хочешь?

Она заковыляла в глубину леса, а так как я продолжала стоять на месте, обернулась ко мне и бросила:

– Не будь дурой: я подруга Ман Яя! Мое имя Джуда Уайт!

Старая Джуда сообщила мне названия каждого растения и его свойства. Я мысленно отметила для себя несколько рецептов, и она добавила:

«Чтобы избавиться от бородавок, надо протереть их живой жабой, пока ее кожа не растворит их.

Зимой, чтобы предупредить недуги, вызванные холодом, пить настой болиголова. Обрати внимание: сок смертельно ядовит и может быть использован для других целей.

Чтобы избежать артрита, носить на безымянном пальце левой руки кольцо из сырой картофелины.

Все раны можно вылечить пластырями из капустных листьев и склянками с перетертой сырой репой.

В случае острого бронхита положить больному на грудь кожу черного кота.

При зубной боли: если есть возможность, пожевать табачные листья. То же сделать, если заболит ухо.

При любых расстройствах желудка трижды в день пить настойку ежевики».

Я вернулась в Бостон немного приободренная. Я научилась видеть друзей в созданиях, на которых раньше бы и внимания не обратила: коте с черной шерстью, сове, божьей коровке и дрозде-пересмешнике.

Снова и снова я мысленно повторяла слова Джуды: «Что стало бы с этим миром без нас? А? Что стало бы? Люди ненавидят нас, но в то же время мы даем им то, без чего их жизнь была бы грустной и ограниченной. Благодаря нам они могут менять настоящее, а иногда и читать будущее. Благодаря нам они могут надеяться. Титуба, мы – соль земли».

Той же ночью поток черной крови вынес ребенка у меня из матки. Увидев, как он бьет ручками, словно обезумевший головастик, я расплакалась. Джон Индеец, которого я не посвятила в свою тайну, решил, что это новый удар судьбы, и тоже плакал. По правде говоря, он был не совсем трезв, так как опустошил много кружек стаута вместе с матросами, посещавшими таверну «Черная лошадь».

– Моя королева! Вот так и теряешь опору в старости! На что нам будет опереться в этой стране, где не бывает лета, когда у нас обоих будет по горбу на спине?

Было тяжело прийти в себя после убийства своего ребенка. Я знала, что поступила правильно. В то же время образ маленького личика, настоящих очертаний которого я никогда не узнаю, снова и снова меня преследовал. По странному заблуждению мне казалось, что крик, который испустила старая Гловер, устремляясь в коридор смерти, раздавался из горла моего ребенка, казненного тем же обществом, осужденного теми же судьями. Бетси и Элизабет Паррис, заметив мое душевное состояние, стали относиться ко мне с удвоенной добротой и заботой, которые в другое время не замедлили бы привлечь к себе внимание Сэмюэля Парриса. Хозяин же постоянно пребывал во все более мрачном расположении духа, так как дела у него шли все хуже и хуже. Единственные деньги, прибывавшие в дом, были теми, что зарабатывал Джон Индеец, заставляя пламя гудеть в дымоходах каминов таверны «Черная лошадь». Поэтому мы буквально умирали от голода. Лица девочек уменьшались, одежда становилась для них чересчур свободной.

Наступило лето.

Солнце стало освещать серые и голубые крыши Бостона. Оно увешало ветки деревьев листьями. Наполнило морскую воду длинными огненными иглами. Несмотря на печальное состояние нашей жизни, оно заставляло кровь плясать в наших жилах.