Я тоже её люблю (СИ)

Качнув головой, беру низкий старт, чтобы успеть забежать в дом. И если бы кто-то мне сказал, что мы с Батуриным будем бегать по вилле как подростки — не поверила. Но это реальность. И сейчас я действительно бегу в дом. А затем запираюсь в ванной комнате и звоню отправителю сообщения.

Жду четыре томительных гудка, пока на том конце провода не отвечает знакомый женский голос. Сперва мне даже кажется, что я перепутала номер и случайно позвонила младшей сестре.

— Яна?

— Привет, сестрёнка. Раз звонишь, значит, прочитала моё сообщение, — отвечает младшая сестра, выливая на мою голову ушат ледяной воды.

Тагир

Влетев в дом, дёргаю за ручку на двери ванной комнаты. Тарабаню кулаком по дереву, требуя открыть. Но в ответ мне слышится тишина.

— Юля, если ты сейчас не откроешь эту чёртову дверь, то я снесу её нахрен, — рычу, ощущая собственное бессилие.

Жду несколько секунд. И когда понимаю, что на мои угрозы жена плевала с высокой колокольни, всё-таки наваливаюсь на дверь всем весом. Приходится разбежаться. И снова ударить с ноги.

Сбив дыхание и выбив дверь, я всё-таки заваливаюсь в ванную комнату. И застаю жену, стоящую напротив зеркала. Подставив ладони под тугие струи, Юля плескает воду себе в лицо, делая вид, что ничего такого не произошло. И это бесит!

— Ничего не скажешь? — останавливаюсь за спиной жены, руки сжимаю в кулаках, потому что, мать её… Я злой! Дошёл до ручки.

Проигнорировав мой вопрос, жена демонстративно подходит к полотенцесушителю. Хватает с него белое полотенце. И зарывается лицом в мягком ворсе.

От её холодности у меня отказывают тормоза. Да что ж она за стерва такая? Пусть кричит, бьёт посуду, ругается — хоть что-нибудь, только не молчит!

— Стоять! — рявкнув, беру жену за руку чуть выше локтя и тяну на себя.

Одним манёвром поворачиваю лицом к себе и заглядываю в карие глаза. Но там пусто! Ничего не понимаю…

Вздёрнув подбородок, Юля поднимает взгляд на меня. И смотрит так холодно, пронзительно, что я клянусь, такой взгляд в последний раз я видел почти девять лет назад, когда жена узнала, что потеряла ребёнка.

— Что ты хочешь от меня, Тагир? — её голос звучит равнодушно, даже слишком. И это пугает.

— Это неправда!

— Что неправда? — выгибает бровь, словно насмехается, выводя меня на эмоции.

Схватив жену за плечи, хорошенько трясу. Пока меня не шибёт коротким импульсом в самое сердце. Режущая боль растекается по всей грудной клетке. И я отступаю.

Жена смотрит на меня надменным взглядом. И пока я корчусь от боли, Юля молча выходит из ванной комнаты, оставляя меня наедине с сердечным приступом.

Юлия

Вылетаю из Эмиратов на ближайшем самолёте. Всё равно что потом. Меня так всю трясёт от нахлынувших эмоций, что я не отдаю отчёта своей адекватности. Тагиру стало плохо, да и чёрт с ним! Пусть хоть сдохнет на той мраморной плитке в ванной комнате — мне уже плевать. Батурин посягнул на святое! Нагадил там, где даже права морального не имел думать, не то что гадить. Я не прощу ему это, если Яна всё же сказала правду. Прощу ли сестру? Не знаю.

Весь перелёт закидываюсь алкоголем. Он помогает немного расслабиться. И уснуть.

Самолёт приземляется поздним вечером. На улице давно темно. И я, отвыкшая от декабрьских морозов нашей страны, плотнее кутаюсь в шубу, пока спускаюсь по трапу.

Покинув аэропорт, сажусь в ближайшее такси и диктую домашний адрес родителей. Пока еду, всё время поглядываю на экран мобильника. Не знаю, чего я жду. Но всю поездку дёргаюсь как на иголках.

Когда такси тормозит напротив высоких ворот, я выглядываю в окно. Вроде всё как всегда. Но внутри меня бушует шквальный ветер с проливным дождём. И я тянусь к шее, чтобы ослабить узел шарфика, потому что дышать невыносимо тяжело.

Рассчитавшись за поездку, выхожу из такси и быстрым шагом направляюсь к воротам. Только сейчас замечаю, что забыла в Дубае дорожную сумку с личными вещами. Да и чёрт с ними, с этими дорогими шмотками. Пусть Батурин ими слёзы утрёт или подарит своей очередной маромойке.

Охрана пускает меня во двор и сопровождает до самого дома. А прислуга, открыв входную дверь, вежливо здоровается и отступает в сторону. Врываюсь в коридор. На пол бросаю сумочку, скидываю сапоги и иду прямиком к лестнице.

— Юля? Дочка? — слышится за спиной голос мамы, но я не реагирую и продолжаю взбираться по лестнице, будто за мной кто-то гонится.

Остановившись напротив двери комнаты Яны, пытаюсь отдышаться. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Выдох…

“Всё нормально, Юля. Ты сейчас будешь держать себя в руках и не придушишь эту маленькую дрянь, потому что она твоя родная сестра”, — приказываю я себе.

Хватаюсь за ручку, тяну на себя и дверь распахивается. Несколько секунд фокусирую взгляд на лежащей на кровати младшей сестре. Музыку она слушает с закрытыми глазами. Дрянь!

Подхожу к кровати и, схватив подушку, со всей силы ударяю нею по ноге Яны. Сестра вскрикивает. Испуганно таращит на меня глаза. И медленно отползает, боясь моего гнева.