Я — твоё солнце

Даже если она и обиделась, то виду не подала.

— Какашечка моя, сегодня днём в знак извине ния я куплю тебе сэндвич.

— Привет, Дебо! Привет, Элоиза.

— Привет, Виктор.

Элоиза похлопала меня по плечу:

— Встретимся у Питомника без четверти час!

И умчалась вприпрыжку.

Вот она — козочка.

А я — какашечка.

Стоило мне остаться в компании Виктора, как стайка любопытных снова вылупилась на нас. Они даже не удосужились подготовить газеты с дырками, чтобы пялиться незаметно. Нет же, таращатся не стесняясь. Ни один из них не хотел упустить ни секунды: мои несчастья явно стали поводом для сплетен.

Мы направились к классу 234.

— Я всё правильно сделал? Ну, насчёт Элоизы?

— Да. Спасибо.

— Я сомневался, но надо было что-то делать.

А прийти к тебе домой я не мог — ты это чётко дала понять.

Я не стала развивать эту тему. Что угодно, лишь бы не говорить об Адель и её идеальной груди в форме круглых кабачков.

Виктор остановился в десяти метрах от класса и взял меня за плечи.

— Послушай, Дебо, мне жаль.

— Мне тоже, но ничего не поделаешь.

— Ты не поняла. Я хочу сказать, что сожалею обо… всём. Я…

Он провёл рукой по волосам. Не глядя на Виктора, я поправила его разболтавшийся синий шарф.

Мне нравится прикасаться к коже Виктора, даже просто случайно провести ладонью под воротом футболки.

— Всё в порядке, Виктор, не переживай.

— Я же не дурак! Ничего не в порядке. Всё так сложно для меня… Я…

— Посмотрите-ка! Мокрый котёнок!

Моя подруга Таня. Давно её не было слышно.

— Что, провела плохой-плохой сочельник? Бедная малышка Дебора…

Кучка не отстающих от неё ни на шаг девок захихикала. Это было выше моих сил.

— Знаешь что, Таня? Мне насрать на тебя и твоих идеальных подружек!

— О, котёнок подал голос…

— Заткнись, — глухо перебил её Виктор.

Тут Таня обмякла: Виктор редко с ней разговаривал, а теперь и вовсе открыл рот, чтобы рявкнуть в её насквозь проштукатуренное тональником лицо — с этим сложно смириться. На её лице изобразилось что-то вроде взрывоопасного несварения, готового в любую секунду обернуться диареей.

— Но я…

— ЗАТКНИСЬ! Закрой свой рот и оставь нас в покое. Иди поиграй в другом месте, ок?

Вокруг нас столпились ученики: весь коридор слушал, как Виктор отчитывал Таню.

— Ты никому не нравишься, Таня, ты глупая, злая, в тебе море презрения и агрессии, понимаешь? Так что замолчи, ок? Оставь нас в покое и замолчи! ЗАТКНИСЬ!

Открыв рот, я вытаращилась на Виктора.

— Лувиан, Гари, Дантес — за мной, сейчас же!

Мадам Шмино цокнула десятисантиметровыми каблуками. Ворот свитера только ещё больше подчёркивал сухое разъярённое выражение лица.

Она знаком пригласила войти в класс 234 и закрыла за нами дверь. Таня преувеличенно вздохнула:

— Мадам Шмино…

— О боже, в одном Виктор прав, Лувиан: помолчите!

Петрификус тоталус.

Таня почернела, как выхлопная труба. Мне даже захотелось обнять её, чтобы немного успокоить. Хотя нет, я пошутила.

— Мадемуазель Лувиан и месье Гари, достаньте свои дневники.

Оба подчинились.

— Каждый из вас остаётся на час после уроков.

— Но…

— Мадемуазель Лувиан, думаете, я не заметила, чем вы там занимались?

Выпятив вперёд грудь, Таня одеревенела.

И чем же?

— Травлей одноклассницы. Уверена, ваши родители обрадуются такой новости.

Раздался звонок, заглушив скрип ручек.

— Месье Гари, вас я попрошу больше не кричать и не браниться в коридоре.

— Простите меня, мадам.

— А теперь вышли.

Ожидая своей очереди, я старалась не улыбаться, глядя на Таню, которую вот-вот хватит удар.

— Мадемуазель Дантес.

— Да?

— Теперь у вас будет всего полчаса на обеденный перерыв по вторникам.

— Чё?! То есть… что?

— Вы наказаны как минимум на два месяца. Ваш отец в курсе.

— Но… я ничего не сделала! Это несправедливо!

— Успокойтесь, Дебора. Речь не о настоящем наказании. Некоторые преподаватели решили подтянуть вас по своим предметам. Всё на добровольной основе.

— А…

Мне должно было полегчать?

— Месье Думаку, мне и некоторым другим учителям кажется необходимым поддержать вас в такой ситуации. Вы уже доказали, что обладаете огромным желанием учиться и добиваться успехов, и было бы жаль растратить впустую такой энтузиазм.

Месье Думак… На помощь! От одной только мысли остаться с ним наедине у меня мурашки по спине побежали. Кто ещё?

Мадам Шмино перечислила имена: мне придётся теперь заниматься дополнительно историей, географией, философией, английским и немецким.

— Такой расклад вас устраивает?

— Да. Спасибо.

— Отлично. Начнём с завтрашнего дня. А теперь впустите остальных.

Еле волоча ноги, я пошла открывать дверь. Теорема была повсюду: она таилась за каждым углом Питомника. Когда уже она оставит меня в покое и начнёт отравлять жизнь кому-нибудь другому?

Я сделала дубликат ключей для Джамаля: если вдруг что-нибудь случится, он позаботится об Изи-доре. На выходе из Питомника он чмокнул меня и удалился вместе с Виктором — парнем, который, сам того не зная, разбил ему сердце.

Я пообедала с Элоизой в нашей кафешке с супами, как в старые добрые времена, но на этот раз я угощала — спасибо, бабуля.