Я – ТВОЯ ЖЕНЩИНА!

- Не солдат? Почему?

- Не-еть.

- Ну ладно. Не солдат.

- Ко-те-о-нек.

- Ты котенок?

- Дя. Мак-симь – коте-о-нек.

- Да вы оба мокрые! А я и не туда!

- Только по разным причинам!

- Ну а я-то подумала!.. Дождь сильный?

- Тучи надолго.

- Хочешь в ванну?

- Не помешало бы.

- Сейчас принесу полотенце.

Даша теперь избегала смотреть на Гарова. Да и он тоже.

Ночь прошла в каком-то странном состоянии, не знаемом ею раньше. Она долго не могла уснуть. Александру тоже не спалось. Но они оба тщательно скрывали это друг от друга. «Что происходит!? Что за волнения?» - думала молодая женщина. А Александр вспоминал Леру, и невольно сравнивал ее с Дашей. «Жаль, что ты не моя женщина», - подумал он, представив Дашу обнаженной. И показушно всхрапнул.

Из окна сквозь незакрытые шторы рассеивался звездный свет. Млечный Путь убегал вдаль…

Новый год встречали дома: Смирнов – в Ставрополе, Свириденко – в Ростове, Гаров – в Динской. Итожа прошедший, никто не мог желать лучшего – остались живы. Смирнова и Свириденко ждала дальнейшая служба в Буденновске, куда выводили 293 УНР, а Гаров покинул армию насовсем.

Серый пыльный Буденновск стремительно ворвался в жизнь Даши Свириденко. Словно ураган или смерч, ее муж заскочил однажды вечером домой: - Собирайся! – скомандовал он разгоряченно, энергично и по-деловому продолжил, - Завтра утром чтоб сумки стояли вот здесь. – Указал на порог.

- Куда? Куда собираться? – недоуменно проследовала за убежавшим в ванную Александром Даша.

- Я договорился со Смирновым. Будет ехать мимо, захватит нас с собой. В семь утра будь готова.

Косолапой походкой медленно вышел из зала Максим и спокойно, как бы между прочим, произнес:

- О-о! Папа плиехаль…

- Да Макс! Папа за тобой приехал. Поедешь с папой в город Буденновск?

- Саш, ну ты как всегда, в своем репертуаре! Заранее нельзя было сообщить? Все у тебя с бухты-барахты!

- А чего? Матери я позвонил. Утром она заедет за ключом, пустит сюда пока квартирантов.

- Вот как?

- А чего? Деньги помешают что ли? Я там, между прочим, квартиру снял не за так даром!

- Значит, мой голос в этой семье ничего совсем не стоит? Все решается за меня.

- Слушай! Давай не будем! Квартиру кто покупал? Ты что ли?

- Ну да! Я – всего лишь бесправная роженица и нянька твоему сыну! Иждивенка у тебя на шее!

- Конечно! А то не так что ли? – усмехнулся горделиво возвышающийся в центре кухни мужчина. – Меня кормить кто-нибудь будет?

Даша закрыла за собой дверь в зал:

- Ну, как же так можно? Вроде не чужие люди! Куда мне складывать за одну ночь вот эту вазочку, подаренную лучшей подругой, вот эти книги с дарственными надписями друзей, мамы, родных, вот это постельное белье, шитое самой с любовью? Ведь это же составляющие семейного уюта! Я все это люблю! Придут какие-то неизвестные квартиранты и будут все разглядывать, пользоваться! Ну, неужели нельзя было заранее меня предупредить? Я бы отнесла часть вещей к маме, чтобы они сохранились! Со слезами на глазах Даша достала с антресоли огромную дорожную сумку и стала складывать в нее самое необходимое.

- Андрей! Мне нужен четкий ответ: да или нет? Либо ты идешь на наши условия, и твои орлы провозят оружие с наркотиками через Таджикистан, и у нас с тобой после этого мир, дружба, любовь и что там еще, - жвачка, что ли!? – с легким кавказским акцентом, не спеша, говорил полноватый мужчина в возрасте, завернутый в простыню.

У его ног, в миниатюрном бассейне, плескались две совершенно голые пятнадцатилетние девчушки. Они хохотали и брызгали друг друга водой. Малкович тоже был завернут в простыню, и сидел в мягком кожаном кресле, как и его собеседник.

- А если ответ будет отрицательным? – осторожно поинтересовался он.

- Значит, наша «ореховская» братва тебя «душить» будет, - произнес кавказец. – Обещаю: в Москве тебе не жить. И не только в ней… Ты ж пойми меня, Андрюша, правильно: не мои правила. Здесь так: хочешь жить красиво – заработай! Заработал много – делись. Не хочешь делиться – помоги товарищу другим способом достичь того же блага, что и у тебя. Я, Андрюша, тебе не угрожаю, нет. Просто говорю. Ты, конечно, можешь, иногда спрятаться в Питере у своей бабенки – министерской женки…На лице Малковича не шелохнулась ни одна мышца.

- Ты, наверно, удивлен моими познаниями?

Малкович продолжал сидеть с отрешенным взглядом.

- Не удивлен. Молодец – хорошо держишься. Думаю, ты правильно меня понял.

Одна из девушек поднялась по лестнице бассейна и наклонилась к соседу Малковича. Взяв у него из рук бокал с «Мартини», она отпила несколько глотков и поставила его на маленький столик с фруктами. Потом села на колени мужчины и стала гладить волосатую грудь его из-под сбившейся простыни.

- Какая она прелесть! Моя малышка! – слащаво произнес он. – Ну давай: сделай папочке хорошо!.. Какая нежная ручка!.. О-о-о!

Малкович поставил свой бокал с шампанским рядом с другим, встал, откинул простыню и спустился в воду. Ухватил плавающую вторую девицу за мокрую копну волос и притянул ее за голову к себе. Рассмотрев пристально красивое, слегка испуганное лицо, он прильнул губами к ее губам.