Я — убийца

— Серов! — Максим с трудом «выплыл» из потока своих мыслей. Кто его зовет? — Серов! — кричали из «бюро пропусков». — Получите ваш пропуск! Третий этаж, налево.

— Спасибо, — Максим усмехнулся, — я знаю. Лифт, конечно, не работает? — Он посмотрел в конец коридора, где находилась лифтовая шахта. Оттуда не доносилось ни звука.

— Лифт? — изумилась девушка-сержант в окошечке, выпучив на него густо накрашенные глаза. — Он что, когда-то работал?

— Н-да, — пробормотал Максим. — Давно, в другой жизни. Вас тогда еще не было.

Он поднялся на третий этаж, помассировал занывшую вдруг ногу и направился к кабинету с табличкой: «Анатолий Иванович Петелин. Следователь по особо важным делам». Постучавшись, толкнул дверь.

За столом сидел немолодой, сутулый мужчина, с проседью в волосах, с проплешинами. На нем был мышиного цвета костюм, столь модный в полуноменклатурной среде середины семидесятых. Да и весь он выглядел каким-то замшелым, случайно занесенным в конец века. Трудно было представить на его лице какие-либо эмоции. Именно так, по мнению Максима, полагалось выглядеть тем, кто скрупулезно собирал толстые досье на диссидентов и, «чувств никаких не изведав», отправлял их в психушки — «мозги прополоскать».

— Здравствуйте, Максим… э-э-э… — мужчина глянул в бумажку, — Андреевич. Слушаю вас внимательно. Проходите, присаживайтесь. — Голос Петелина полностью соответствовал его внешности: ни тонов, ни красок, ни модуляции — абсолютно бесцветный голос.

Максим сел и, пытаясь преодолеть неприязнь к этому человеку, заметил:

— Там, в фитнесс-центре, нас опрашивал другой следователь…

— Все течет, — тусклым голосом проинформировал Петелин и замолчал, уставившись на Максима давно потухшими глазами.

Максим собрался с мыслями и немного нескладно, — совиный взгляд следователя очень раздражал, — пересказал свою беседу со вдовой Генина. Закончив рассказ, передал Петелину визитную карточку свидетеля. Петелин молча кивнул и что-то быстро записал на листке календаря. Затем — по-прежнему уставился на Серова.

— У меня, собственно, все, — неуверенно пробормотал Максим.

Петелин отрицательно покачал головой и буркнул:

— Мысли. Мне, Максим Андреевич, интересны ваши мысли по этому поводу.

— Мысли, Анатолий Иванович, — это наше дело. Мое дело — проинформировать нас. А вы уж, пожалуйста, думайте сами.

Петелин неожиданно улыбнулся, и выражение его липа изменилось до неузнаваемости стало вдруг каким-то растерянным и даже обаятельным. Впрочем, только на миг.

— Будь на вашем месте кто-то другой, я бы и не спрашивал. Но вы-то, Максим Андреевич, — наш. Наш, наш, не спорьте. Все я о вас знаю. И о ваших «пирамидальных» причудах, и о прежних делах. — Заметив на лице Серова неподдельное изумление, он добавил:

— Это же моя работа. Так вот, Максим Андреевич. Кровель — в несознанке, потому мы обязаны проверять все другие версии. И пара-тройка толстячков у меня в загашнике имеется. Смотрим, нюхаем. Пока, признаться, впустую. — Он вздохнул, и лицо его опять приобрело вполне человеческое выражение. — Так что не стесняйтесь, Максим Андреевич, рассказывайте.

Максим без разрешения закурил (ваш — так ваш). Заметив на лице Петелина ухмылку, он, наконец, решился.

— Там, в вашем загашнике, не фигурирует такая фамилия — Нефедов?

В глазах следователя зажегся огонек. Он медленно проговорил:

— Я вижу, вы основательно увязли в этом деле. Фигурирует. Сразу за Кровелем. Есть еще, конечно, Баргузов, но его мы вынуждены вывести за рамки наших поисков — вы ему обеспечили железобетонное алиби. Так что там насчет Нефедова?

Максим осторожно, с оговорками рассказал о своей беседе с Алексеем. После длительного молчания и чирканья карандашом в блокноте Петелин внимательно посмотрел на собеседника.

— Мне кажется, вы не верите в виновность Нефедова и очень не хотите, чтобы убийцей оказался именно он.

— Не верю, — согласился Максим. — И не хочу. Но факты, увы, — вещь упрямая. Алиби у него нет. Пока.

Петелин кивнул, позвонил куда-то и сухим голосом проговорил:

— Бурко? Здравствуй, Петелин. Слушай меня внимательно. Нефедов курит только на балконе. Погуляй по квартирам в доме напротив, поспрашивай: может, кто его в то утро и видел. Да понимаю я, понимаю! Четыре месяца, да, это много. Но ты погуляй, погуляй. Не ленись! Все, пока. — Он посмотрел на Максима. — Посмотрим, поищем. Бурко, если вцепится, на Луне кого угодно найдет. Одно плохо: таких мотивов для убийства Генина, как у Нефедова, нет больше ни у кого.

— Н-да, — неохотно согласился Максим. — Это я понимаю. Пожалуй, все. Я могу идти?

— Конечно. Всего доброго. Давайте пропуск, распишусь. — Следователь вывел свою фамилию какой-то причудливой старославянской вязью.

Глава 9

Сергей не вошел, а влетел в квартиру. Не разуваясь, прошел на кухню.

— Танюха, кричи «ура»! Лившиц нашел клинику в Израиле, где берутся сделать операцию за весьма умеренную плату!

Татьяна подставила ему для поцелуя щеку, потом другую, после чего они молча с минуту стояли посреди кухни. Стояли обнявшись.

— Умеренную — это сколько? — спросила наконец Татьяна, осторожно освободившись из объятий мужа.