Я — убийца

— Вы сказали, Василий Терентьевич, — начал Петелин, когда тот вернулся, — что видели вашего соседа напротив в то утро (Петелин назвал число). Вы уверены, что это был именно тот день? Все-таки четыре с лишним месяца прошло.

— Обижаете, майор. — Старик добродушно улыбнулся. — Этот день — особенный. В этот день наша часть вошла в Берлин. — Он на время замолчал и погрузился в воспоминания. Потом, грустно кивнув, продолжил: — Нас живых осталось четверо. Да и то, один-то уже и не живой почти. Пятый год парализован. — Дед посуровел лицом, помолчал. — В этом году друзья ко мне приехали еще за день до годовщины. Хотел их на дачу отвезти — природа! Воздухом подышать, рыбки поудить. Да не решился: электрички битком — суббота, через одну — отменяются. Нет, думаю, уморю своих дедов. Мы уж по-стариковски, дома. В пятницу вечером помянули товарищей, а в субботу с утра сели, вспоминать начали, пивко гонять. Деды мои оба дымят, как паровозы, еще с войны. Вот я их на балкон и гонял — сам не курю уже лет двадцать. Два раза выгнал, а потом решили: а что это мы в комнате, когда на балконе такая благодать? Там и устроились. Закусочку принесли, табуреточки. Тесновато, конечно. Так вот, этот парень напротив — Лешка, по-моему, — курил чуть ли не каждые десять минут. Я еще удивился: раньше редко видел его курящим, а тут — одну за другой. Он же спортсмен, тренер — и так курит!

— Были, наверное, причины, — осторожно заметил Петелин.

— Я в чужую жизнь не лезу, не знаю, — отрубил полковник. — А вам что, нужно найти причины его курения?

— Нет, Василий Терентьевич, — как можно мягче сказал Петелин. — Нам нужно найти людей, которые видели его дома с девяти до одиннадцати утра.

— Вот я и видел, — кивнул старик. — И однополчане мои видели.

— Вы думаете, они его запомнили? — допытывался Петелин.

Старик внимательно посмотрел на него и укоризненно покачал головой.

— Эх, майор. Вы его сами-то хоть раз видели?

Петелин честно признался, что нет.

— То-то и оно. А вы бы посмотрели. Шварценеггер этот киношный рядом с ним — цыпленок ощипанный.

— Тебя домой подбросить? — спросил Петелин, открывая дверцу машины.

— Нет, — ответил Максим. — Раз уж я здесь, зайду к Алексею, обрадую.

— Вы такие близкие друзья? — удивился Петелин.

— Да нет, не очень, — улыбнулся Максим. — Просто знакомы очень давно. Он с оперативным составом несколько лет рукопашкой занимался. Так что я в некотором смысле его ученик.

— Ну что же, сходи, — пожал плечами Петелин, запуская двигатель. — Пока. Если что — звони.

Его «жигуленок» резво пробежался по дорожке, свернул за дом и скрылся. Максим же направился к Нефедову, старательно перешагивая через следы собачьих прогулок.

— Здорово, тезка! — Максим широко улыбнулся карапузу и удивился, увидев у того в руке пособие «Windows-95», открытое примерно на середине.

— Здравствуйте, — с серьезным видом прокартавил малыш. — Сейчас я папу позову. Только, чур, мне не мешать. Я занят. Пап, к тебе.

— Хорошо, — прошептал Максим. — Мы будем тихо, как мышки.

— Привет, Макс. Проходи. — Нефедов смотрел на гостя с удивлением, смотрел настороженно. Усевшись за стол напротив Максима, невесело улыбнулся: — Что-то следователь твой не спешит ко мне в гости.

— Он и не придет, Леша. Нашелся свидетель, который видел, как ты все утро дымил на балконе.

— Да ну!? — Настороженность на лице Нефедова сменилась детской радостью. — Нашелся-таки! Это же здорово! Это же так здорово, слушай! Ты не представляешь, я себе который уже день места не нахожу. Да и в Португалию лететь надо, осеннюю коллекцию подбирать.

— Ты же собрался переквалифицироваться, — заметил Максим.

Нефедов криво усмехнулся и пригласил гостя на балкон.

— Я бы, конечно, с удовольствием, — произнес он после того, как они закурили. — Только — куда? Тренером — на сто пятьдесят в месяц? У меня же через два месяца третий ребенок родится! Вот и подумай — куда мне деваться? Разве что к тебе, массажистом.

— Логично, — согласился Максим. — Некуда. А с долгом что делать будешь?

— С каким долгом? — нахмурился Алексей.

— Ну, те, сто двадцать тысяч, Петру…

— Сто двадцать тысяч? — Алексей с изумлением смотрел на Максима. — Так я же их давно отдал.

— Кому? Когда? — растерялся Серов. — Почему мне в прошлый раз ничего не сказал?

Алексей пожал плечами.

— Ленке, Петькиной жене. Сразу после похорон. Почему не сказал? Так ты не спрашивал. Да и дело такое, как бы сугубо наше, внутреннее. Да ты ей позвони, она подтвердит!

Глава 11

Татьяна сидела верхом на чемодане и курила, стряхивая пепел прямо на пол и наблюдая, как сквозняк уносит его к двери и дальше, в длинный общий коридор, выложенный неровными досками с облупившейся грязно-коричневой краской. Она боялась поднять глаза, не желая видеть ободранные обои времен кукурузной экспансии. Примерно на высоту человеческого роста все стены были заляпаны жирными пятнами. Из потолка в жутких желто-зеленых разводах и подтеках сиротливо торчали два оголенных провода. Когда-то, наверное, здесь висела лампа с оранжевым абажуром.