Я убит подо Ржевом

Когда до линии фронта осталось километра пять-десять, генерал в очередной раз обо что-то споткнулся и упал. Когда он увидел, обо что он споткнулся, и на что упал, он пришел в ужас – это был мертвый солдат. Лежал он тут давно и его труп «немного» разложился.… Генерал вскочил с него так, как не делал этого никогда в юности. А затем он увидел – вся местность была покрыта трупами солдат: они были везде. Перед генералом открылась жуткая картина, он такой, отродясь, не видывал…. Трупов было так много, что казалось, как будто, их кто-то скосил как траву и свез сюда. Здесь были пехотинцы, артиллеристы… Солдаты и комсостав… рядом виднелся полностью погибший расчет противотанкового орудия, лежащий в огромной воронке около своей пушки, перевернутой вверх колесами. Командир орудия с биноклем в руке, оказался под стволом орудия. Рядом с ним лежал заряжающий орудия, он крепко сжимал шнур выстрела. На горловине воронки лежали подносчики, так и не выпустившие из рук снаряды.

От зловония разлагающихся трупов генерала затошнило, а затем вывернуло наизнанку. Запах от тлеющих человеческих тел был невыносим. Ноги сами понесли генерала с этого страшного места, и вот когда он, несся мимо них, они неожиданно стали шевелиться и тянуть к нему руки… тут уж генерала обуял дикий ужас. Он понимал, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, но он то, это всё видел и даже обонял…. Все мысли и чувства ушли, а куда бежать от этого ужаса, он не знал, мертвые солдаты были повсюду…

И тут ещё один из них уставился на него и спросил: «Зачем ты всех нас убил?»

Генерал, не в состоянии отвести взгляд от его пустых глаз, начал пятиться от него. Снова за что-то запнулся и упал…

Когда он увидел за что он запнулся, ему стало «плохее плохого».

Это был труп санитарки, совсем молоденькой девушки. Похоже, снаряд разорвался около её головы, когда она, наверно, оказывала помощь раненому, и оторвал ей голову. Снаряд также порвал всю одежду на ней сверху, оголив молодое тело. Генерал был уже далеко немолод, многое повидал в жизни, и молодое женское тело его уже не очень то и интересовало... Но тут он увидел, как на её шее пульсировал малюсенькая венка, и кровь толчками вытекала из шеи...

- Совсем пигалица ещё, – пронеслась у генерала мысль.

Это было уже черезчур, сюрреализм происходящего ни в какие рамки, ни в какие понятия уложить было нельзя.

…Генерал потерял сознание….

Очнулся он уже на передовой.

Рядом были его сержанты, а в руках у него был автомат без магазина.… Прямо на генеральскую форму на него напялили красноармейскую гимнастерку.

- Ну что, генерал, сходишь с нами в атаку в пять ноль-ноль утра, и всё увидишь своими глазами, - сказал Кокин. – А то вы там в своих штабах, совсем забыли про нас, про солдат, как мы тут живем…

- И как мы тут умираем, – добавил Дубовиков.

- Знаю я как тяжело сейчас солдатам, – начал оправдываться генерал. – Но ведь война, и я должен взять это Полунино, должен посылать солдат на смерть…

- Я вот вспоминаю, что у нас на гражданке то же самое было, – вдруг совсем не к месту перебил его Кокин. – Наш председатель, тоже всё время наказами партии прикрывался, мол, нужно нашему родному государству помочь... А в 38-м его посадили, и не за политику совсем, а за обыкновенное воровство…

- А ещё у нас тракторист один был, - начал вспоминать Дубовиков, - так вот он трактористом стал, потому что это почёт. В начальники, из-за тупости его, ему путь заказан был, так он в трактористы и пошел.… Какие-то курсы закончил… Ему его трактор нужен был, чтобы в нём сидеть, и чтобы все это видели.… Красоваться любил, одним словом…

- Ну не скажи, - не согласился с ним Кокин, – за бутылочку в лес сгонять за сеном он был совсем и не против, или огород опять же распахать кому-то. За толику, совсем и не малую, тут он никогда не отказывался.

- За бутылочку да, – согласился Дубовиков. – С председателем они дружили, так что до поры до времени ему всё сходило с рук. И на работе своей, поэтому, не очень то, он и старался. За трактором совсем не следил, вечно он у него в ремонте был… Вечно либо масла недольёт, либо гайки у него сами раскрутятся…

- А я так думаю, не можешь управлять трактором, не лезь, – высказал своё мнение Дубовиков. – Не хочешь следить за трактором, не лезь им управлять, не хочешь думать, как он завтра будет работать, не лезь, если он для тебя, лишь средство наживы, не лезь…

- Его кстати тоже посадили, вслед за председателем, – невесело усмехнулся Кокин. – Движок у него в тракторе сломался, его вредителем и объявили...

Загромыхала наша артиллерия и разговор прекратился сам собой.

13 августа

Из архивных источников: