Я убит подо Ржевом

Когда разобрались, генерал орал и орал на солдат и не мог остановиться. Обещал всем всякие козни, штрафроты и прочее…. Наконец, вдоволь наоравшись, «не солоно хлебавши» он поплелся обратно к себе. Идти к себе ему совсем не хотелось, ведь там его ждали тени … и нерешенные вопросы взятия Полунино. А чтобы генерал больше не учудил ничего, и спокойно добрался до штаба, его сопровождали два автоматчика. Вообще они теперь должны были быть с ним до самого утра. Так во избежание…

Комдив против эскорта не возражал, на войне всякое бывает. Он не торопясь шел к себе, размышляя о судьбе-злодейке, пока не понял, что ребят из своего эскорта он раньше не видел. Лица ребят, с какого-то ляду, показались ему знакомыми, поэтому он и не среагировал на них, как на чужих. А они точно не из роты охраны, ведь людей из охраны штаба он знал всех в лицо, они ведь постоянно перед ним маячат с утра до вечера.… И штабная рота в боях не участвовала, и поэтому никакого пополнения у них не было…

Генералу сразу «поплохело» и сильно. Сделать что-либо он не успел.

Два молодых и сильных парня дали ему под дых, затем сунули кляп в рот, чтобы не орал, связали ему руки за спиной и погнали в ночь… вернее, они попытались это сделать.

Генералу «поплохело» ещё больше. Тело у него обмякло и он, как подкошенный сноп упал на землю.

Один из ребят подхватил его на плечо, и они двинулись по направлению к линии фронта. До линии фронта было километров пятнадцать…

- Тяжелый, - пожаловался тот, который нёс генерала.

Так они наши, понял генерал. Он заегозил у парня на плече. Тот не понимая, что хочет генерал, поставил его перед собой.

- Значит так. Завтра ты сам пойдешь с нами в атаку и всё увидишь своими глазами, – сказал один из них. – Нам твоя жизнь не нужна, нам жизни наших ребят нужны. Тех, которые завтра из-за тебя погибать будут.

Теперь генерал ничего не понимал. Он понял, что это не немецкие диверсанты, но чтобы его солдаты командовали им и за него решали его судьбу. Это было невозможно… и всё тут! Дальше мыслей не было. Генерал стоял, ничего не понимая, и не зная, что делать.

Зато автоматчики знали, и они пинками заставили его бежать. Бежали они по направлению к линии фронта, это генерал понимал.… А ещё он начинал понимать, что всё взаправду... И ему снова «поплохело».

Как только они отбежали на почтительное расстояние от штаба и заскочили в лесок, кляп изо рта у него вынули. А то бежать ведь с кляпом очень неудобно, задыхаешься сразу, а генерал был совсем уже и не мальчик. Не дай бог совсем задохнется. Да и руки развязали, чтобы быстрее бежать мог…

- Как тебя зовут, скотина – это было первое, что сразу заорал генерал.

- Это и есть твоя ошибка, генерал, - сказал один из автоматчиков. – Люди для тебя скот, быдло, которое должно выполнять твои приказы…. А ведь солдаты они люди со своими понятиями, надеждами на будущее,… а ты их как скот на убой гонишь.

- Как тебя зовут, звание, принадлежность! – не слушая его, продолжать орать генерал.

- Сержант Дубовиков Прокопий Петрович, а он сержант Кокин Филипп Яковлевич, доволен? – без капли страха, глядя ему прямо в глаза, представился автоматчик. – Мы из 20-й отдельной гвардейской разведроты... Мы из твоей дивизии.

- Может ему обратно кляп запихать, – предложил Кокин.

Вместо этого Дубовиков сунул генералу под дых, тот скорчился и сразу затих.

- Хватит орать, всё равно никто тебя здесь не услышит, и на помощь не придет, а нам на твой ор растереть и забыть, – сказал Дубовиков. – Там в штабе твоя власть, а здесь на земле наша.

- Мы три дня за штабом наблюдали, всё думали, как тебя захватить, – заявил Кокин. – Тебе не теней, тебе живых людей бояться надо.

- И вот ты здесь, один и без охраны, и если будешь плохо себя вести, то тут и останешься, – объявил ему Дубовиков.

Генерал лежал, скорчившись на земле и молча, слушал. Их было двое, и они были сильнее его…. Они были разведчики, а это о многом говорило. С такими лучше не спорить.

- Пора тебе узнать, как твоя дивизия воюет не на бумаге, а на самом деле, – продолжил Дубовиков – Узнать, как гибнут бойцы, которых ты, не задумываясь, посылаешь на смерть.

- Ты не ты один такой, незнающий, и повыше тебя чинами, учить любить свой народ приходится, – угрожающе усмехнулся Кокин, – просто сегодня твой черед настал.

Генерала подняли с земли, он получил очередной пинок в мягкое место и беготня к линии фронта продолжилась. Генерал на ходу соображал: до фронта километров пятнадцать, когда его схватили, было часа четыре, а первая атака была намечена на пять утра.… А дальше он ничего не понимал…. Про какую атаку говорят его захватчики? На утреннюю они опоздали, а на дневную… за это время весь штаб будет на ушах! А дальше он опять ничего не понимал.

Бежать по лесу, да ещё ночью, то ещё удовольствие. Генерал постоянно спотыкался и падал. Хорошо хоть луна хоть немного, но освещала их путь. Разведчики же бежали сквозь лес, как по столичному проспекту.