Я убью за место в раю

Вниз слетел Майор и отряхнул перчатки от ржавчины. Он критически осмотрел двух мужчин, которые снимали с себя шкуры и рубахи под пристальным взглядом Брока. Подошел к столику и взял один из самодельных охотничьих ножей. Такие делают из кусков железа раскаленных в обычной глиняной яме, поддувая мехами из шкуры оленя, и кованых простым молотком на наковальне из гранитного валуна. Несколько раз подкинул его в воздух, ловя каждый раз тремя пальцами за самый кончик лезвия — указательным, большим и средним. Смотрел с полминуты прямо в глаза старшему мужику. Неожиданно и без замаха швырнул нож в его сторону и тот, в паре сантиметров от головы, врезался в деревянную балку, на которой держалась палатка охраны. Толпа граждан ожидающих развлечений радостно заулюлюкала. Вновь прибывший мужик даже бровью не повел и начал демонстративно снимать штаны. Брок осуждающе покачал головой. Майор любил повеселить население и сразу показать новеньким, кто тут хозяин положения. Ребячество. Спецназовские замашки. Шериф не вмешивался в игрища старых сослуживцев своего отца. Осуждал мысленно, но знал, что в этом есть свой толк. Реакция незнакомца на такие выходки могла многое сказать бывалому вояке. И, похоже, в этот раз сказала очень многое. Майор подошел к мужику и тихонько с ним перебросился парой фраз. Потом свистнул своим ординарцам и понесся к южным воротам. Бородатый мужик, стоя в одних коротких исподних штанах перед толпой народа озадаченно смотрел ему вслед.

Шериф дождался, когда из палатки вышли женщины с детьми и Элла с Натальей. Элла показала Шерифу международный знак «норма», в виде сомкнутых в кольцо указательного и большого пальца и растопыренных остальных. Значит со здоровьем у женщин и детей все нормально. Одна из женщин, в неплохой кожаной одежде слегка отличалась от трех других. Сразу привлекла взгляд своей необычной, яркой красотой. Лет двадцати пяти — тридцать на вид, лицо чистое, высокая, волосы черные и скручены сзади в короткую тугую косичку. Нос с легкой горбинкой, скулы широкие, глаза миндалевидные, светло-серые, почти голубые. Она тоже казалась испуганной, дергалась, сутулилась, но один раз Шериф поймал ее взгляд. И он очень ему не понравился. Жесткий, властный, презрительный. Опаньки. Она не из этой группы. Он свистнул Броку и показал рукой на мужиков и палатку с доктором. Негр повел на осмотр полуголых мужчин, а Элла подошла к нему.

— Баба, черная, высокая. Что с ней?

— Не уверена, — крикнула ему прямо в ухо Элла, — шрамов много. Два пулевых — в ноге и одно в руке. Ножевых не счесть. Вся с ног до шеи ремнями перетянута под шмотками. Зачем, не поняла. Но старается казаться испуганной. Играет. Заметил?

— Имя назвала?

— Елена. Назвала ее как бы невзначай Марией, но та даже не дернулась. Но уж больно шумно, могла и правда не расслышать. Я бы за ней присмотрела. Руки пахнут смазкой.

— И руки успела понюхать? — Шериф хихикнул, — вот ты чертова ведьма. Остальные на нее как реагируют?

— Дети шарахаются, тетки как с чужой. Но, пока не опросили, выводы делать рано. Из оружия у нее только два ножа, очень неплохих, напоминают керамбиты. Острые как скальпель. Но отдала без жалости. У двух других тоже по ножу, самоделки из железок. Рыжая совсем девчонка, лет пятнадцать — шестнадцать. Они толком сами не могут сказать, по сколько им лет. Младший ребенок ее. Док сказал, что родила недавно. Одна из двух взрослых, возможно, ее мать или тетка. Похожи внешне.

— Тащи черную к нам в Офис. Теток и рыжую с детьми отдай Рейме. Пусть ведет в Ангар и сторожит там. Пока не нужен. Брок, как с мужиками разберется, пойдет к тебе в наш Офис. Опроси ее сама, выводов не делай. Виду, что заподозрила, не подавай. Процедура, так заведено, мха на уши навешай. Но спиной не поворачивайся. Исполняй. Наталья!

Азиатка даже глазом на него не повела, хотя слышала его крик. Разговаривала с новенькими женщинами и детьми. Успокаивала. Вот присела на корточки и сюсюкается с младшим мальчишкой. Лучше б сама нарожала таких. Чего тянет? Скоро уже сороковник бабе, а все одна шарахается по Поселению.

— Наталья! — Заорал в полную силу, перекрывая волчий вой и скулеж. Волки на его вопль взвыли уж совсем, то ли в эйфории, то ли в истерике, словно признав одного из своих за стеной.

Встала. Еще сказала пару фраз женщинам. Посмотрела в его сторону и медленно поплыла. Вот стерва. Чего изображает из себя?

Он грубо схватил за локоть подошедшую к нему Наталью и, дернув, протащил за собой несколько метров за угол их Офиса. Та ошалела и даже не сопротивлялась, отрываясь ногами от земли и перебирая ими в воздухе.

— Ты чего творишь, олениха тупая? — зарычал на нее в бешенстве Шериф, теряя контроль, — сука, твою мать. Ты пересчитала собирателей?

— Я… Еще нет! Ты, чего…

— Бегом считать! И всех, чтоб в лицо пересмотрела. Внимательно считать и смотреть морды! Как только чужой — убивать на месте! Без колебаний! Или клянусь рогами твоего отца, я тебя выжму как мокрую тряпку и выброшу волкам за стену!