Я убью за место в раю

Они пили коричневый горький кофе из старых сколотых по краям керамических кружек и молчали. Она снова стала Эллой. Он стал Шерифом. Но, перед внутренним зрением пробегал совсем иной мир. Тот, старый, домашний. Кухня и завтрак, приготовленный папой в виде смешной рожицы из сосисок и яичницы, со щеками-помидорами и улыбкой из кетчупа. Мама одергивает и поправляет одежду, тихо ворчит, что снова посадил на брюки пятно. Мир любимых игрушек, запахов, маминых и папиных объятий. Егору вдруг показалось, что Наташку он знал и раньше. Еще в том мире, без черного неба. Мельком, мимолетно, но где-то встречал. А она украдкой поглядывала на него, не осуждает ли приступ слабости. Не в гневе ли за ее прокол с черноволосой. Заметила слипшуюся корку волос, и начала строить из себя заботливую мамашку. Мул-пракрити. Женское начало Вселенной. Схватила бутылку с мутной жидкостью, которую Механик варил в своей лаборатории электролизом и называл перекисью водорода. Надергала тряпочек из ветоши, натолканной в старую патронную коробку. Усадила на стул и начала нянькаться. Шериф мужественно терпел. Щипало. Мурашки от ее прикосновений бродили по спине, не стесняясь, туда-сюда. Капли стекали по лицу и бороде. Экстаз. Удовольствие. Как это называется. Ах, да, оргазм! Куда там, оргазму. Медицинское определение ни черта не проясняет.

Так прошел час. Элла обработала рану Шерифа и подстригла тупыми ножницами, заимствованными у Ромуальдаса. Зашить было нечем. Пыталась подровнять бороду, но он не дал. За окном немного прояснилось и посветлело. Нужно было решиться и начать работать.

Шериф достал из внутреннего кармана тулупа блокнот, вырванную страницу с рисунком девушки на беговой дорожке, из кармана скрученную купюру. Сел за свой стол и придвинул лампу. Элла подала ему сколотую линзу с прикрученной из проволоки ручкой и села рядом на стульчик. Сосредоточились.

— Смотри. От Марии Фроловой нам достался один рисунок на вырванной странице из блокнота. Она подарила его своему юному воздыхателю, как бишь его звали?

— Влад. Влад его зовут.

— Да, точно. На нем изображение, которое меня слегка торкнуло. Найдешь интересное сама? Линзу возьми.

— Дата?

— Так точно, помощник, дата на часах. Меньше года назад. Круто да? И вот набор цифр в углу. Теперь я уверен, что убили девушку именно из-за этих цифр. Наша с тобой общая знакомая, размахивательница железными ботинками, сама сказала, что ей нужны цифры. Присуседим рисунки из блокнота к действующим смарт-часам и что получим? Блокнот с рисунками я еще толком не рассматривал. Давай вместе.

Склонив головы к столу, они вдвоем начали листать помятые и истрепанные страницы альбома. Среди множества пейзажей, развалин зданий, животных и жареных на палочках рыбин встречались несколько портретов людей. Несколько зарисовок старика с окладистой бородкой в комбинезоне с непонятными знаками отличия. Он лежал в одной и той же позе, на лице отпечаток страдания и боли, но в тоже время и сила во взгляде. И сразу после него рисунок разбившегося вертолета. Поломанные деревья, языки пламени рвутся из обломков, к небу поднимаются столбы дыма, а вокруг машины стоят шесть силуэтов. Потом рисунки с изображениями ушедших в далекое прошлое предметов, странных комнат без окон с двухъярусными кроватями как в старых вагонах-купе, операционная с оборудованием, столовая с улыбающимися людьми в одинаковой форме, в руках подносы с тарелками. Страницы были пронумерованы внизу в правом углу. Других цифр в блокноте они не нашли. Фролова была просто самородком, талантищем. Начали рассматривать купюру в тысячу рублей.

— Вот ведь были времена, люди на бумажки выменивали, что им нужно, — сказала Элла.

— Капитализм, — буркнул в ответ Шериф, — Смотри, в углу тоже цифры, как и на рисунке с девахой на беговой дорожке. Написаны по-другому, почерк иной, не такой красивый как у Фроловой. Что общего между двумя надписями не понятно? Как считаешь — координаты?

— Нет. Они не так записываются. Там широта и долгота, по шесть цифр или по восемь, кажется. А тут по пять. И координаты не могут начинаться с единицы. Здесь цифры начинаются с единицы.

— Да, там двузначные числа, это я помню. Минуты и секунды. Но, уж больно, похожи значки вот эти. А что тогда? Код доступа? Он интересовался компьютерами, технологиями и картами. Зачем еще им цифры? Стырили они их у черноволосой что ли… Какой-то пароль для входа куда-то? В голову приходит бункер как у нас.

— Пошли искать Бориса. Он должен что-то знать. Я ведь так и не дошла до Механика. И тут не смогла выполнить задание.

— Да, пошли. Я знаю, где он должен быть.

— Оденьте шапку. Рану может пепел попасть. Возьмите!

— Там жарища! В жопу твою сраную шапку!

— Не ругайтесь постоянно этим местом и тем, что из него выходит! Это некрасиво.

— Да итить тебя в… Вонь росомахину тебе в… Драть… Да, клять! А как тогда ругаться?

— Вообще не ругайтесь, Шериф. Будьте культурным примером. На вас подростки равняются в Поселении. Не уподобляйтесь основным массам.